«Не бросай меня, − до сих в ушах звенели последние слова Юли, когда я присела рядом с ней. До сих пор перед моими глазами картина, как она хватала меня за руку, не желая прощаться с жизнью навсегда. – Мне холодно, Катюш. Не оставляй меня здесь одну…»
Только это она оставила меня одну. Из последних сил сжала мою руку, стараясь не показать мне свой страх, и навсегда закрыла глаза. А тех парней и след простыл. Никакого дела или разбирательства не было. Обвинили мужчину, что был за рулем машины, и на этом дело закрыли. Даже мои показания не облегчили его участь. Я же погрязла в своих чувствах, во всем обвинив себя. И никак иначе. Даже родители не могли образумить меня. Я каждый день упивалась своей виной, ненавидя себя со временем все больше и больше. Сперва перестала выходить из дома, но после долгих уговоров и слез родителей начала пропадать на улице, чтобы не видеть отчаяние матери. Затем начала губить себя, слоняясь где попало и неизвестно с кем, принимая все подряд. Но меня ничего не брало, словно я прокаженная и меня все старательно избегали. Так я и оказалась на окраине города в частном секторе. До этого я вообще не знала, что в нашем городе есть такие места. И мне еще повезло, что не остановила полиция и не забрала в вытрезвитель, и я не наткнулась ни на кого с плохими помыслами.
Завидев крест на сверкающей крыше, мне остро захотелось хоть с кем-то поделиться своим горем. А что, найти себя в Боге – самое лучшее решение, чтобы доживать свои дни. И я верила в жизнь по ту сторону и надеялась, что обе мои подруги попали в лучший мир. Свои проблемы я уж как-нибудь да решу. Только никто не предупредил, что, раскрыв однажды рот, поставлю крест на своей жизни на Земле. Вспомнились слова бабушек возле подъезда. Они верили в то, что если кто-то умрет до того, как пройдут сорок дней поминок, то быть еще одной смерти. Инессы не стало, Юля ушла через месяц за ней. Кто же следующий на очереди?
− Не корите себя, одному Создателю судить, виноваты вы или нет, − ответили мне на мой длинный рассказ. – Молитесь.
Больше ни одного слова от своего собеседника я не дождалась. А как же совет читать каждое утро, день и вечер молитвы и посещать церковь, припадая при этом на колени и биться лбом об пол? Посидев еще некоторое время в кабинке, я вышла, так и не дождавшись больше ни слова. Правда, сперва попыталась подсмотреть сквозь щели, кому я выговорилась. За деревянной перегородкой никого не наблюдалось. Кому же я тогда покаялась?
В церкви все также никого не наблюдалось. Батюшка все еще возился с подсвечниками, не обращая на меня никакого внимания. Решительно шагнула к нему, чтобы спросить о том, кто еще работает здесь.
− Понравилось у нас? – даже не повернув в мою сторону голову, задал он вопрос, продолжая орудовать кисточкой. Пламя на свечах шипело на него, кусая за пальцы, но мужчина не обращал на это внимание, как и на меня, словно огонь не причинял ему никакого вреда и даже дискомфорта. – Многие приходят сюда и находят свое утешение. Потом уходят, но возвращаются вновь и вновь. Правда ты уже вернуться сюда не сможешь. Тебе сюда путь будет заказан.
Хотела было возразить старику, но не стала. Вдруг он прав? Вряд ли я запомнила сюда дорогу. Не исключала возможность, что, протрезвев, вряд ли дойду сюда. Сейчас я оказалась здесь под действием алкоголя, завтра уже не смогла бы повторить свой путь. Но не признаваться же батюшке, что в церкви я находилась не в лучшей форме. Вдруг прогонит поганой метлой. Хотя, свою порцию по облегчению души я уже получила. Больше мне здесь делать было нечего.
