Невидимый палач. Кто на самом деле руководил Гражданской войной в России - страница 19

По мере роста семей крестьяне становились почти безземельными, обреченными на голод. Часто выделенные крестьянам земли помещики располагали в центре, а свои – вокруг крестьянских земель, что затрудняло для крестьян ведение хозяйства и быта. Между помещиками и крестьянами вражда сменилась ненавистью. Государства Запада играли огромную роль в бедах, обрушившихся на нашу страну. Они толкали страну в зону периферийного капитализма.

«Но, становясь зоной “периферийного капитализма”, Россия попала в историческую ловушку. В ней произошло то, что называют “секторным разрывом” – промышленность была анклавом западного капитализма, а крестьянство – его “внутренней колонией”. Единое народное хозяйство, при котором промышленность вбирает рабочую силу из деревни, а взамен обеспечивает село машинами и удобрениями, оказалось разорванным» [37, с. 22].

Все разговоры об успешной индустриализации России в начале XX века разбиваются о факты. Например, в указанный период производство чугуна в России падало, а во Франции за 1900–1909 годы его производство выросло на 40 %, в Германии на 67 %, в США на 87 %. И никто в стране не мог предложить ничего стоящего для выхода из создавшегося положения.

Реформы П. А. Столыпина приводили только к усугублению положения в стране, так как он стремился разрушить общину, в которой все крестьяне были равны и окружены заботой каждого о товарище. Он стремился разрушить общину, на которой держалась Россия, начиная с нашествия татаро-монгол и заканчивая 1991 годом, когда построенный по законам общины СССР все-таки пал под ударами внешних и внутренних врагов.

Обеспечить себя продуктами питания крестьянам было все труднее. В 1877 году менее 8 десятин на двор имели 28,6 % крестьянских хозяйств, а в 1905 году – уже 50 %, и количество земли на двор продолжало уменьшаться. Сокращалось и количество лошадей на крестьянский двор. В результате невыносимых условий жизни русский народ вырождался.

Но такие факты скрываются от общества по сегодняшний день. А. Г. Купцов написал: «Когда началась подготовка к реставрации капитализма в СССР, то из всех библиотек стали исчезать книги о голоде в России и о питании народа. Я приведу ряд названий, но половина из них исчезла из основного фонда даже в Ленинке, правда, они остались в каталоге (думаю, после «ремонта» Ленинки они исчезнут и оттуда). Далее автор приводит список из 21 книги» [37, с. 26].

Но, конечно, не все исчезло. Вот, например, сохранился ответ крестьян Малоярославецкого уезда на декларацию царской власти, направленную против требований Думы. В нем написано следующее: «Мы все единогласно постановили, что ответа министров не принимаем и без земли и воли остаться не желаем… Мы депутатов поддержим всеми мерами и сами все, как един человек, встанем на защиту их заявлений, потому что умирать все равно один раз, что от голода, что от пули, и терять нам, значит, нечего» [37, с. 32].

В отличие от перестроечных строителей капитализма Л. Н. Толстой писал, что в России голод наступает, когда не уродится лебеда, так как в хлеб добавляют от одной трети до половины лебеды. Хлеб этот черный, чернильной черноты, и едят его от нужды почти все крестьяне в деревнях. Причиной того, что крестьяне, выращивающие хлеб, голодают, Л. Н. Толстой, как сами крестьяне, как большевики, объяснял неправильным устройством жизни.

В некоторых уездах и священники толкали крестьян к революции. Например, вот что писали крестьяне на сходах в Государственную Думу. «Село Казакове Арзамасского уезда Нижегородской губ. (2 ноября 1905 г.): священники только и живут поборами, берут с нас яйцами, шерстью, коноплями и норовят как бы почаще с молебнами походить за деньгами, умер – деньги, родился – деньги, исповедовался – деньги, женился – деньги, берет не сколько даешь, а сколько ему вздумается. А случится год голодный, он не станет ждать до хорошего года, а подавай ему последнее, а у самого 33 десятины земли и грех бы было хлебом-то брать, строй ему дом за свой счет на последние крохи, не построишь – и служить не станет.