Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын разочарованно покачал головой, представив, насколько бестолковыми могут быть подчиненные. Усердие, как говорили классики, все превозмогает. И все же, все же…
Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чем-то прав, не все так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нем. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что показал на пленке Усольцев.
Уральск, Комитет по Управлению имуществом Уральской области, кабинет председателя Плотникова М. Я., 21 июня, 10:05
Для Михаила Яковлевича Плотникова понедельник начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то что еще русский император Николай I называл понедельник черным русским днем. Сначала председатель облкомимущества провел обычное аппаратное совещание, как он называл его для себя – разгонное, по аналогии с рюмкой водки в начале трапезы.
Затем он занялся переговорами с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счет. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую Плотников накануне положил на счет. К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону и пришлось связываться с зампредом правления банка, лично ему знакомым. В результате все оказалось нормально, деньги поступили.
Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и соответственно жилье, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в Первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками, и они обещали. Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области; Михаил Яковлевич признавал это условие вполне справедливым.
Поскольку день с утра задался, Плотников в оживленном состоянии ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приемную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.
Ближе к полудню в его кабинет заявился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров красному директору. Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной. Теперь следовало получить в верхах разрешение провести в области последний ваучерный аукцион, ведь очень скоро эти аукционы будут прекращены и заменены залоговыми. В Госкомимуществе, правда, без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации. Покривив душой и потянув время, в конечном счете ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.
Гена Бондаренко смело вошел в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей. Он был в летнем двубортном костюме песочного цвета, туго обтягивающем всю его полноватую фигуру, благоухал французским парфюмом и выглядел гламурно. «Одевается как голубой», – хмыкнул Плотников, испытывая желание подшутить над Геннадием, но затем передумал, что Гена крайне обидчив, особенно когда вопрос касался его внешнего вида и пристрастий в одежде.
