— Простите, бога ради! — раскаяние Константина звучало искренне, но заставить меня перестать задыхаться от смущения не смогло бы.
Впрочем, я помотала головой, с натужной улыбкой заверила своего нового знакомого, что ничего страшного не произошло, и поспешила прочь. Я очень надеялась, что трудившиеся на кухне девчонки не слышали наш разговор.
Господи, ну и день… После такого-то Лиля должна меня молоком угостить — за вредность.
Я вернулась в фойе, которое сейчас пустовало. Повертелась из стороны в сторону. Странно… Ну и куда она запропастилась? Может, на улице меня дожидается?
Моя сумка лежала в кресле у столика рядом с лестницей. Я подхватила её и побрела в противоположную от хозяйского кабинета сторону — туда, где высилась замысловатая клеть из резного дерева, куда по прибытии поместили нашу верхнюю одежду.
Ещё неизвестно, когда объявится хозяин, если вообще объявится. Может, нам его решение передаст затянутый в ливрею дворецкий — я бы уже ничему не удивилась. А памятуя о несносном поведении Булатова после разговора с Сашей… да не будет он больше тратить на нас своё драгоценное время. Это просто чудо, что мы вообще с ним пересеклись. Сейчас он уже, наверное, по уши в каких-то своих сверхважных делах. И тем лучше.
Кажется, события сумасшедшего дня начинали постепенно сказываться. Я уже не горела идеей тут оставаться, даже если это сулило мне переезд из дома. Кто знает, не поменяла бы я шило на мыло? Булатов… от одного его присутствия мороз по коже продирал. У этого человека внутри горел тяжёлый, страшный, багровый огонь. Чем конкретно горел этот человек, мне непонятно, но уж точно не любовью к ближнему. Один его статус отшельника чего стоил…
Впрочем, уходить по-английски я тоже не собиралась. Просто выгляну на крыльцо, чтобы проверить, не умудрилась ли моя начальница за это время решить вопрос без меня, как они с Булатовым уже пару раз провернули в его кабинете. Наверное, дожидается меня на улице, потягивает свой клубничный вейп и ворчит на мою недогадливость.
К слову, её пальто я рядом со своей одеждой не обнаружила — точно же торчит снаружи. Значит, мой вопрос давно решён и даже моего участия не потребовалось.
Натягивая на ходу пуховик, я поравнялась с охранниками, дежурившими у рамки, и больше не успела сделать ни шага.
— Извините, вы же Белова? Надежда Белова? — один из охранников приблизился ко мне, загородив собой выход.
Я непроизвольно напряглась, отступила.
— Да, я. Вы мою… мою спутницу видели? Черноволосую такую.
— Она уехала.
— Она… что?..
— Ваша спутница уже уехала. А вам выходить нельзя.
Я, конечно же, ослышалась.
— Извините, это… шутка какая-то?
Охранник смотрел на меня с невозмутимостью сфинкса и просто повторил:
— Вам выходить нельзя.
— Что значит… как это… почему?..
— Вы остаётесь здесь. Это приказ Дамира Александровича.
9. Глава 9
Прихватив с собой телефон и планшет, Дамир осмотрел свой кабинет и взглянул на часы. Чертежи ему сегодня не понадобятся, поэтому — на выход. Смирницкий уже давно в северном крыле, чтобы всё подготовить для их обычных послеобеденных работ. Они проторчат там до позднего вечера, и стоило убедиться, что до тех пор его присутствие больше никому не понадобится.
Да, и ещё проверить, как утрясли вопрос с их гостьей. Все детали он обговорит с ней позже — сейчас уже попросту некогда. Его распоряжение на пост у парадного входа давно передали, а Данил — один из его помощников — должен был объяснить ей ситуацию и сопроводить Белову наверх, показать её комнату.
