— Что?
— От вас отделаться. Потому что я бы с радостью. Мне нужно ехать.
И пламя, которое ещё мгновение назад её питало, погасло. Перед ним снова стоял кроткий ангел, от которого веяло стерильной вежливостью. Безмятежный и будто неживой. Недоступный.
Голубые глаза смотрели на него с полнейшим безразличием. Она отступила и потянулась к дверной ручке:
— Прошу прощения, Дамир Александрович. Не смею вас больше задерживать.
***
Он понял, насколько этот разговор выбил его из колеи, только когда ноги сами привели его в южное крыло. Он и не заметил, как сделал крюк, оказавшись во владениях своей тётки.
— Неужто совесть заела? — заслуженно получил он вместо приветствия.
Впрочем, тётка всмотрелась в него и кивнула:
— И заботы. Что стряслось? Ты же за советом сюда пришёл. По глазам твоим негодным вижу.
— Присмотрите за Александрой. Я уезжаю. В столицу. Ненадолго. Нужно утрясти кое-какие вопросы.
— Мог бы и не просить. Сам знаешь, что не откажу.
Он видел, что она потянулась за шкатулкой, в которой хранились её чёртовы карты, и ничего на это говорить не стал, но всё-таки предупредил:
— И прошу вас, не донимайте девчонку своими причудами. Я к ним привык, она — нет.
— Не бойся, — хмыкнула тётка, закатывая широкие рукава своего багрового шёлкового халата. — Она никуда не сбежит.
— Меня это не заботит. Я здесь никого против воли не держу.
— Ну да, ну да. А что ж ты и впрямь Солнышко-то своё не привёл? Я ведь обещала разложить ей карты.
Его брови поползли вверх:
— Солнышко?.. Елена Сергеевна, вы в своём уме?
Тётка принялась энергично тасовать свою увесистую колоду, из которой резво выскочила карта и приземлилась на матовую поверхность украшенного инкрустацией антикварного столика.
Тётка взглянула на карту, хмыкнула:
— Ах! Теперь понятно. И впрямь не Солнышко. Она — надежда.
Дамир невольно дёрнулся и против воли скосил глаза на столешницу, в центре которой лежала карта с обнажённой блондинкой на фоне ночного неба.
— Звезда. Светит всем, греет тебя. Звезда означает надежду.
Он помотал головой. Зря он сюда пришёл. Не стоило.
— Прекращайте весь этот бред. Вы же знаете, я терпеть не могу это ваше… сумасшествие.
Тётка хмыкнула, выложила следом карту с ярко-красным сердцем, проткнутым тремя мечами:
— Хм… а у Звезды-то сердце раненое. Боль у неё на душе. Большая.
Дамир невольно вспомнил, как она каменела, стоило ему к ней прикоснуться.
Следом из колоды выскочили новые карты:
— Четвёрка пентаклей. За кого или за что так держишься? Или карты мне твой обычный настрой показывают? Всё под контролем. Всё под колпаком. Смотри, а рядом десятка посохов. Ты устал, Дамир, от такой жизни. Она тебя выматывает.
— Контроль для меня — это норма. Я по умолчанию так живу, вам ли не знать?
Стремление к тотальному контролю, после того как он вернулся к мирной жизни, действительно стало его нормой. Рутина, въевшаяся в его существование так, что уже ничем не вытравить. Это так же естественно, как проводить каждое утро в тренажёрке, работать, заботится о Сашке, есть или спать. Спать… многое бы он отдал, чтобы вернуться к этой конкретной норме.
— Это десятка, Дамир. Продолжишь тащить на себе всю охапку, рано или поздно она тебе хребет переломит.
— Благодарю за прогноз.
— Остановись. Передохни. Полюбуйся звёздами, — она подхватила со стола карту с блондинкой и помахала ею у него перед носом. — Она — путеводная.
— Я не за раскладом к вам приходил, — процедил Дамир.
