Я чувствовала себя униженной, хотя пока ничего страшного ещё не произошло – только угроза. Но все равно, я уже понимала что этот мужлан от меня не отстанет.
Эльгиз тем временем все так же за шкирку подтащил меня к задней двери, открыл ее и толкнул меня внутрь.
Я же поспешила отползти к противоположной двери и дернуть за нее, но она была заблокирована.
– Не думай что я так глуп, – усмехнулся Эльгиз, а я поняла что он просчитывает мои действия на несколько шагов вперёд. – Иди сюда.
Он грозно указал пальцем на сиденье рядом со своей дверью. Понятно: он хочет, чтобы я придвинулась к нему, но я же не самоубийца!
– Не слушаешься?! – прорычал он, и я поняла всю безысходность своего положения.
Со страхом в глазах я все же придвинулась к нему. Когда же громила поднял руку, я тут же дернулась и вся сжалась, ожидая ещё одной пощёчины, но уже от него.
– Успокойся, – рыкнул он и взял меня за подбородок. – Что это?
Он провел шершавой подушечкой большого пальца по моей пылающей щеке, но я не стала отвечать.
Я не буду жаловаться ему на маму. Этим я себе только наврежу.
– Кто тебя ударил? – уже не так грозно спросил он.
Я упрямо молчала, уже не сомневаясь в том, что после того как громила повторит свой вопрос, то ударит меня за непослушание.
– Скажи кто, – уже не так грозно спросил он, а пальцем спустился с моей щеки на губы.
Я дернулась, пытаясь запретить этому гаду прикасаться ко мне, но что я могла против него сделать?
Он лишь одарил меня жестоким и похабным взглядом, но не позволил мне вырваться.
– Это сделала твоя мать, или ты получила это от кого-то вне дома? – настойчиво выпытывал он, но я не собиралась с ним откровенничать.
Пусть подавится своей властью над беззащитной девушкой, урод!
– Ничего, крошка, — угрожающе оскалился он. – Теперь я займусь твоим воспитанием, и мне уже не терпится.
Мое дыхание стало тяжёлым от возмущения.
Я должна сделать все, лишь бы не жить в доме этого гада. Убедить его или маму, или сбежать – неважно. Но жить с этим чудовищем – это обречь себя на насилие и унижение.
Громила тем временем закрыл дверь и пультом заблокировал её тоже.
Я, конечно, попробовала пооткрывать все двери и поискать на приборной панели кнопку разблокировку дверей, но все мои попытки не принесли результата. Вскоре из подъезда вышла моя мама и Эльгиз с вещами. Я заметила что Эльгиз нес мой рюкзак, отчего у мамы на лице блуждало беспокойство.
Конечно, я ведь уже посеяла в ней зерно сомнения, поэтому она не хотела пропустить тот момент, когда Эльгиз начнет проявлять ко мне излишнее внимание.
Эта «сладкая» парочка дошла до машины, погрузила сумки в багажник, и наконец они уселись на передние сиденья.
Эльгиз завел машину и стал выезжать со двора, но вдруг заговорил с моей мамой:
– Ты ее ударила? – спросил он и взглядом небрежно указал на меня.
Мама взглянула на него одновременно возмущенно и испуганно, но все же ответила:
– Я была вынуждена. Она наговорила мне таких ужасных вещей! И про тебя тоже.
Эльгиз молча выслушал ее ответ, и не сразу заговорил снова. Мама опередила его:
– А что? Она уже нажаловалась на меня?
– По себе не суди, – усмехнулся он, а мама стыдливо опустила глаза.
Ей явно стало неприятно за то, что ее мужчина слегка наехал на нее при мне. И хоть это действительно было слегка, но даже я ощутила как это неприятно от такого громилы.
Какое он вообще имеет право судить человека? Я не оправдываю маму, но мне стало неприятно за нее так же как и ей. И потом, если она сама боится этого мужчину, а он не становится на ее сторону хотя бы при постороннем человеке, то какой он черту ее мужчина?!
