Читать онлайн Светлана Дробященко - Невинные убийцы, или Поле для Наполеона. Записки психиатра

Цок – цок – цок, – гулко стучат каблучки по мостовой. Выглянуло декабрьское солнышко и согрело озябший мир. Невесть откуда взявшаяся черепаха выползла на середину пешеходной дорожки, вытянула голову на морщинистой шее навстречу солнцу и довольно прищурила глаза…

Ольга Михайловна, молодая доктор – психиатр, на минуту остановившись, тоже подняла глаза к небу. Как странно – начало декабря, а солнце еще греет, она идет по безлюдной территории психиатрической больницы в туфельках и белом врачебном халате.

В эту пору в родном городе Ольги лежит мягкими сугробами белый пушистый снег, с неба тихо падают крупные снежинки с причудливыми формами. Все это великолепие десятикратно усиливается светом вечерних фонарей и душа погружается в сказочный мир грез и фантазий в предвкушении новогодней сказки.

А здесь пожухлая трава покрыта инеем, который тает в лучах декабрьского солнца. Местный климат тоже мало похож на климат фешенебельных курортов Кипра или Канарских островов – температура опускается гораздо ниже нуля, с моря дует холодный, пронизывающий ветер. И только в редкие дни солнце поднимается высоко над горизонтом и согревает землю.

Вся эта непривычная обстановка, так мало похожая на снежный декабрь в родном городе, вызывает смутную тревогу в душе Ольги, ощущение нереальности происходящего. Она чувствует себя маленькой девочкой Элли, чей домик был унесен в чужую страну по воле злой волшебницы.

Воистину, неисповедимы пути господни. Ольгу неумолимый поток времени поднял и понес в совершенно неожиданном для нее направлении. Время и без того довольно смутное – начало девяностых, развал великого и могучего государства, неразбериха в умах и сердцах, крах экономики, межнациональные конфликты, стремительный отъезд русских из бывших союзных республик. И в это непонятное время Ольга Михайловна Цветкова, девушка с чисто русской внешностью – голубые глаза, русая коса до пояса, переехала из России во вновь образованную независимую южную страну – Республику Казахстан, в город на берегу Каспийского моря.

Причина такого экстравагантного поступка была проста и объяснима – ею двигала чисто женская надежда на хрупкое личное счастье. Так решил ее любимый мужчина, который надеялся организовать свое новое дело именно здесь. Он считал, что к успеху ведут только нестандартные решения и нельзя думать и поступать так, как большинство. Его девиз был: «креативность – вот путь к успеху!» Ольга мало что понимала в хитросплетениях бизнеса, в родном городе у нее была любимая работа, привычный коллектив, с ней считались коллеги, к ее мнению прислушивались, она достигла определенных успехов в профессии. Ольге совсем не хотелось уезжать из родного города. Здесь были ее родные и друзья. Она была консерватором по натуре, не любила перемен, сложно сходилась с новыми людьми. Но что не сделаешь ради счастья с любимым человеком!

По приезду на новое место Ольга почти на следующий же день нашла работу по специальности в местной психиатрической клинике. Главный врач, казах с русским именем Василий принял ее на работу без всяких бюрократических проволочек – местной прописки и разрешения миграционной службы. К тому же, предложил сказочные условия – поработать в течение месяца в каждом отделении, а затем остаться там, где ей больше понравится. Ольга оказалась единственным русским доктором в этой больнице, постоянно ловила на себе недоумевающие взгляды раскосых карих и черных глаз коренного населения. Все это было не так важно – она отработала в этой больнице несколько месяцев, а сегодня шла в новое для нее отделение – отделение судебной психиатрии, где находились на лечении преступники по решению суда.

Солнце спряталось за тучу, черепаха, немного помедлив, втянула голову в панцирь и поползла в сторону кустов. Ольга Михайловна отвела глаза от декабрьского тревожного неба и застучала каблучками в глубину больничного двора. Там за высоким каменным забором, обнесенным колючей проволокой, располагалось отделение судебной психиатрии. После звонка в дверь открылось смотровое окно, затем дверь распахнулась, охранник на входе проверил документы и впустил Ольгу в маленький дворик перед зданием грязно – серого цвета. Снова звонок в дверь и снова сначала открывается наблюдательное окошко, затем железная дверь. За железной дверью на входе стояли два охранника. Один из охранников вручил Ольге ключи от ординаторской, и они вместе пошли по длинному коридору вглубь здания. По обе стороны коридора располагались палаты по четыре человека каждая. Решетки были не только на окнах палат, как в обычных психиатрических отделениях, но и на дверях. Других дверей, кроме решеток на палатах не было, здесь все – таки содержались преступники, а не обычные психически больные. Пациенты находились под непрестанным круглосуточным наблюдением охранников и медперсонала. И так изо дня в день, из года в год. А многие и вовсе лишены были шанса когда – либо выйти на волю. Здесь срок заключения определялся не тяжестью совершенного преступления, а состоянием психического здоровья преступника. Решающее слово об освобождении было за врачом – психиатром.

Когда они дошли до конца коридора, охранник распахнул перед Ольгой дверь в ординаторскую. Это была небольшая комнатка с решеткой на окне, у стены стояли старый диван, шкаф с книгами и документами. Напротив окна – стол с пухлой папкой историй болезней и тревожной кнопкой для вызова охранников в случае нападения больного на врача. Здесь Ольге Михайловне предстояло работать несколько месяцев – заведущий этого отделения уехал на стажировку за границу. В то время врачебного персонала катастрофически не хватало, в отделениях работали по одному врачу.

Ольга поблагодарила охранника, и когда за ним закрылась дверь, углубилась в изучении медицинских документов.

Ольга Михайловна взяла в руки первую историю болезни – Максим Маркович Куттыбаев, 28 лет, находится в данном лечебном учреждении полтора года, был переведен из психиатрической больницы для лечения особо опасных преступников, где провел два года. Был приговорен судом к пребыванию в психиатрической больнице особо строгого режима за жестокое убийство собственной матери. На теле шестидесятилетней женщины нашли более двадцати ножевых ран, несколько первых ударов были нанесены прямо в сердце. Сын долго скрывался, его нашли только через полгода, вдали от родного города, грязного, оборванного, сильно исхудавшего и совершенно безумного. Была проведена психиатрическая экспертиза, Максим признан невменяемым. По медицинским документам числился особо опасным, агрессивным, склонным к побегу. Судя по дневниковым записям врачей, с медперсоналом и соседями по палате не общался, сопротивлялся приему лекарств, получал большую дозу нейролептиков. Ольга Михайловна вызвала санитаров и попросила привести Куттыбаева на осмотр. По правилам психиатрической больницы, при осмотре пациент оставался наедине с врачом, а санитары дежурили за дверью. Дверь открылась, и санитары ввели невысокого, тщедушного молодого человека.

– Присаживайся, Максим! – Ольга показала рукой на стул – Рассказывай, как твои дела, как самочувствие, что тебя беспокоит.

Максим молча сел на краешек стула и опустил голову. Он явно не желал разговаривать. Ольга смотрела на него с удивлением – и это жестокий убийца? Жалкий, тщедушный! Максим имел необычную внешность – в нем явно смешались черты нескольких национальностей – раскосые карие глаза, тонкие, почти девичьи черты лица, волнистые каштановые волосы.

– Я правильно поняла, ты не желаешь разговаривать?

Максим медленно поднял глаза на Ольгу Михайловну.

– Вы очень красивая, я таких красивых еще не видел.

– И только это мешает нам с тобой разговаривать?

– Да, тоесть нет, не знаю, лучше дайте мне бумагу и ручку и я напишу кое – что важное для нас с вами.

Ольга выполнила просьбу пациента и принялась терпеливо ждать. Прошло более получаса, прежде чем перед ней лег исписанный крупным неровным почерком листок бумаги.

Ольга задумалась, потрясенная диссонансом между глубоким философским смыслом поэтических строчек и безумным видом поэта.

– А чьи это стихи, ты знаешь, кто их автор?

– Они мои.

– Так значит, ты пишешь стихи? А может быть, у тебя есть другие стихи?

– Нет, я сам не пишу стихи, а это стихотворение мне показали по телевизору и я его запомнил.

– А когда это было, кто их читал?

– Это было вчера вечером, я прочитал текст на экранетелевизора.

– А ты ничего не путаешь, Максим, ведь у тебя в палате нет телевизора?

– И вы тоже считаете меня ненормальным?

– Ну что ты, Максим, я пока только пытаюсь разобраться. Скажи мне, почему ты здесь находишься?

– Я убил свою маму.

– За что ты ее убил, что плохого она тебе сделала?

– У мамы сделались красные глаза, и я убил ее ножом.

– Тебе не кажется, что это недостаточная причина для убийства близкого человека?

– Я вам больше ничего не скажу, я и так потратил на разговоры много времени, а сейчас отпустите меня к себе!

– Хорошо, Максим, сейчас я вызову санитаров.

– Нет, не надо! Я очень люблю свою маму, я хочу, чтобы она была счастлива! Это самый близкий для меня человек!

– Ты осознаешь, что твоей матери больше нет в живых?

– Неправда, моя мамочка жива, она часто ко мне приходит, мы с ней разговариваем, она меня обнимает и поет мне колыбельные песни поруски и показахски…

– Максим, сколько тебе сейчас лет?

– Не знаю, моя мама мне об этом не говорила.

Итак, заключила про себя Ольга Михайловна, налицо явная разорванность мышления. Диагноз – шизофрения, прогредиентное течение. Но вот этот странный эпизод с телевизором и стихами! Интересно, что это? Галлюцинации или обманы памяти? Ольге не давал покоя глубокий философский смысл поэтических строк безумного автора. Она еще раз внимательно посмотрела на больного – Максим сидел на стуле безучастный, лицо ничего не выражало, было похоже на застывшую маску, от него исходил какой – то специфический запах, присущий всем психически больным. Ольга подошла к Максиму, чтобы проверить рефлексы – согнула его руку в локте и с большим трудом смогла разогнуть. Налицо явные признаки передозировки нейролептиков. Многие психиатры считают, что лекарства от шизофрении разрушают головной мозг быстрее, чем сама болезнь. Ольга Михайловна распорядилась, чтобы санитары отвели Максима Куттыбаева в палату. Затем пригласила дежурную медсестру.

– Рауза Сулейменовна, заполните новый лист назначений на больного Куттыбаева, я уменьшила ему дозу нейролептиков.

Медсестра вся побагровела от возмущения.

– Да вы, доктор, понимаете, что делаете?! Это же особо опасный агрессивный больной! Я отказываюсь с вами работать! Я на вас докладную напишу главному врачу!

– Рауза, не забывайте о субординации – ваша прямая обязанность выполнять назначения врача. А я в первую очередь отвечаю за лечение пациента и все, что происходит в отделении.