– Ыды суда.
Кладовщик Навазов был высок и свиреп. Его круглое, раскосое лицо было неестественно желтого цвета. Лохматые брови свисали над глубоко посажеными маленькими глазками. Несмотря на то что ему было, судя по всему, не более двадцати, выглядел Рахмат намного старше.
«Это из-за морщин», – подумал Максим. Кладовщик был родом из Южного Казахстана и, очевидно, всю свою жизнь провел пася овец под ярким солнцем Алтая. Кличка кладовщика была – Чингиз-Хан, хотя, по сроку службы, ему скорее подошло бы звание сотника в монгольском войске. Кривые ноги Рахмата наталкивали на мысль о его кавалерийском призвании.
– На, почытай пока. – Чингиз-хан кинул на стол газету «Красная звезда». На первой странице были обязательные для любого периодического издания Советского Союза ордена. Но кроме орденов и фотографий для Яцкевича не было ничего понятного. Газета была на узбекском языке. И хоть узбекская письменность – та же, родная кириллица, создавалось впечатление, что набирали ее под воздействием тяжелых наркотиков, тыкая пальцами в первые попавшиеся клавиши.
Под орденами и названием помещалась фотография танка Т-72 в тени которого, улыбаясь, обнимались трое солдат.
– «Бастапкы танк бару, талдау сару кегал», – прочитал Максим и стал вполголоса переводить статью.
– «Здравствуй, мой любимый Равшан! – Фатима прижалась к джигиту и положила его ладонь на свою высокую грудь. Равшан зарычал и, оторвав черную пуговицу, засунул свою пылающую руку под ее хиджаб. – Наконец-то ты пришел!» – Не в силах больше сдерживаться, он разорвал ее одежду и припал губами к ее маленькому затвердевшему соску. От укуса девушка вскрикнула и взмахнула руками. Равшан сжал ее родильное место. У Фатьмы перехватило дух».... – Максим не понимал этот язык, но надеялся, что переводит близко к тексту.
– Где?! – Заверещал казах. – Дай мнэ эту бесцэнную бумагу!
– Вот. – Максим передал газету. – Главная статья.
Рахмат быстро пробежал глазами первую страницу, перевернул, просмотрел вторую, снова перевернул и откинул печатный рупор советских вооруженных сил.
– Нэт! – Взвыл он. – Все про Советскую армию!
– Ну, где-то там. – Макс побоялся рассмеяться, опасаясь гнева кривоногого «деда».
– Гдэ ты читал?! – угрожающе взревел он. – Говоры, шайтан, ящик масла дам!
– На первой странице, – серьезно сказал Яцкевич. – Я же узбекского не знаю, вот и перевожу как умею.
– Это не узбекский! Это казахский!
– Ну вот видишь. Поэтому и ошибся.
Завсклад сильно ударил Максима в грудь и что-то долго кричал на него на гортанном, непонятном языке, затем повернул лицо к потолку и стал жаловаться Аллаху. Потом рухнул на колени и начал молиться, иногда стукаясь лбом в грязный пол.
В конце концов он сел, по-арабски скрестив под собой ноги.
Навазов закрыл глаза, расставил руки ладонями вверх, поднял лицо и что-то заунывно запел вздрагивающим голосом. По грязным щекам катились слезы.
«Блин. Тоже мне трагедия. Бабу захотел, – подумал Макс. – Все хотят»...
Возле входа забибикали.
– Ыды. – Сказал Чигиз-Хан не открывая глаз. – Грузовик прышол. Восем мешков. Сложы в углу.
Яцкевич вышел из склада и подошел к кабине зеленого Газ-53.
Ему повезло. По короткой прическе и другим признакам он определил в водителе «духа».
– Что привез? – Спросил Макс. Он распустил ремень и расстегнул верхние пуговицы, старательно разыгрывая из себя старослужащего.
– Комбижир «Могилевский». Вам восемь мешков.
