— Твое право. Однако твое тело хочет меня, Сабина, — пробормотал Глеб и шевельнул пальцами, лаская девчонку изнутри.
— Вы самое настоящее чудовище! — продолжала шипеть Сабина.
А Глеб усилил давление на стеночки лона, размазывал влагу по нежным складкам, гладил твердый бугорок настолько осторожно, насколько вообще был способен это делать.
Широков коварно усмехнулся, чувствуя, как Сабина вздрагивает в такт легким ударам его пальца о клитор. Как неосознанно едва ощутимо двигает бедрами навстречу Глебу.
— Верно, девочка, — пробормотал Глеб, склонившись к ее лицу так, чтобы она видела его глаза, и замер, а вот его пальцы продолжали откровенные ласки. — Не забывай об этом. И больше не смей мне врать. Никогда!
Он видел, как меняются ее глаза. Видел в них слезы. А еще видел, как их затягивает поволокой страсти.
Захныкав, Сабина шире развела бедра. А пальцами вцепилась в его запястье, вонзила острые коготки ему под кожу.
Глеб и сам дышал тяжело, через раз. Но не отступил от задуманного. Заставил ведьму кончить от его рук.
А после вернулся на свою половину кровати. Член пульсировал и требовал трахнуть девчонку. Требовал разрядки. Однако Широков лишь прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание.
Черт! Какая же охренительная она наощупь там. Глебу казалось, что сладкий аромат ее удовольствия витает в комнате, забивается в ноздри, возбуждает еще сильнее.
Завтра. Он получит свое завтра. Глеб это четко знал.
— По своей воле я не сдамся, — прошептала Сабина, всхлипнув.
Глеб хмыкнул. Взгляд задержался на все еще влажных пальцах. Пришлось сжать руку в кулак, потому что Широкову вдруг захотелось того, что он прежде никогда не делал. Облизать их и попробовать терпкий вкус Сабины.
Твою мать! Он, кажется, сходит с ума! Все же зря не обратился к врачу после удара вазой по голове. Наверное, Сабина все же повредила ему мозги.
— Посмотрим, — ответил Глеб, вынул ключ из кармана и швырнул в темноту на случай, если девчонка вновь решится на пакость. А после закрыл глаза.
***
5. Глава 5
Я проснулась под утро, когда за окном только занимался рассвет. И села в постели.
Рука тут же дернулась обратно к подушке. А я ощутила унижение и дикую злость. Как, вот как признаться этому чудовищу, что мой организм требует уединения? И ключ Широков, как назло, вышвырнул куда-то на ковер.
Мой тюремщик безмятежно спал, развалившись на всю кровать. А я чувствовала, что если прямо сейчас не окажусь в соседней комнате, то опозорюсь на всю оставшуюся жизнь.
Мозг — удивительная шутка. Иногда он работает, как часовой механизм. А иногда, барахлит, как китайская подделка. Но, как оказалось, в стрессовой ситуации моя голова соображала весьма неплохо.
И очень кстати я вдруг вспомнила, как мальчишки-одноклассники однажды на спор пытались открыть ментовские наручники. Откуда они у них взялись — никто не знал. Но факт был на лицо: пацаны поспорили, смогут ли их открыть без ключа. Получилось при помощи обычной скрепки. Но пришлось повозиться.
Мне возиться было некогда. Время поджимало, а будить Широкова с воплем «Помогите! Хочу в туалет!» я не собиралась. Это ведь и без того унизительно, спать в одной постели с врагом!
А тут еще и это…
И я начала взглядом шарить по прикроватной тумбе, полу рядом с постелью, пока не заглянула в небольшой выдвижной ящик. Никогда прежде я так бурно не радовалась одной единственной канцелярской скрепке.
