— А вы позволите мне спать в другой комнате? — уточнила Сабина.
Вместо ответа Широков демонстративно защелкнул наручники на запястье Тумановой. Сабина прищурилась, а Глеб вскинул бровь.
— Положи нож на стол, Сабина, — вкрадчиво потребовал мужчина, не сводя глаз с дерзкого личика девчонки. — Пока сама не поранилась.
— Я не буду спать с вами! — прошипела девушка.
— Твое мнение меня не интересует! — возразил Глеб.
— Какой же вы ублюдок, Глеб Алексеевич!
— Рад, что ты правильно понимаешь ситуацию, Сабина, — усмехнулся Широков и дернул запястье на себя так, что девчонка потянулась следом. Свободной ладонью Глеб перехватил руку Сабины с зажатым в ней столовым ножом. — А теперь — живо в постель.
— Да пошел ты! — выкрикнула девчонка.
— Осторожнее со словами, девочка, — глухо пробормотал Широков.
— Урод! Скотина! — шипела Туманова, а Глеб только сильнее злился.
Столовый нож отлетел на пол. Глеб рывком поднялся со стула и потащил девушку прочь из кухни. Сабина сопротивлялась, ругалась, кричала, однако Широков продолжал идти вверх по лестнице, крепко держа девичью ладонь в своей.
— Закрой рот! — рявкнул Глеб, когда его терпение иссякло.
Сабина послушно замолчала. Глеб ногой шарахнул по двери собственной спальни, захлопывая ту. И вырубил свет, погрузив комнату в полумрак.
— Спать! — приказал Широков.
В два шага он добрался до постели, швырнул девчонку на нее, а сам лег поверх покрывала. Закрыв глаза, Глеб, четко выговаривая каждое слово, пригрозил:
— Один звук, Сабина, и я оттрахаю тебя так, что ты не сможешь утром ходить!
Девчонка, что удивительно, промолчала. А Глеб выдохнул. Что ж, даже как-то жаль, что она стала вдруг такой послушной.
Широков закрыл глаза. Глеб чувствовал, как Сабина устраивается удобнее. Ее рука все еще была зажата в его ладони. Теплая и хрупкая. Она потерялась в его пальцах.
Но было приятно касаться ее кожи.
Что ж, Широков знал, что завтра он позволит себе гораздо больше, нежели невинное прикосновение к девичьей руке. Но это завтра. А сегодня — пусть привыкает к мысли.
Глеб уже проваливался в сон, когда ощутил легкое движение по своим брюкам.
Сон моментально отступил, однако мужчина лежал, дыша размеренно и глубоко, делая вид, что спит. А меж тем пальцы Сабины нащупали небольшой ключик в кармане брюк Глеба.
Вот же чертовка неугомонная!
Глеб выжидал. А когда ловкие пальчики нырнули вглубь кармана, Широков понял, что выдал себя.
Ну не он сам, а крайне неравнодушный к близости девушки орган.
Приоткрыв глаза, Широков наблюдал за реакцией девушки.
— Смелее, Сабина! Нужен ключ? Достань его, — подсказал Глеб, понимая, что девчонке, чтобы достичь цели, нужно запустить руку глубже в карман. А не задев внушительного бугра, это сделать нереально.
Странно, но Сабина отпрянула. Еще и не произнеся ни слова.
Глеб, признаться, был огорчен. Он ведь уже представил, как воплощает свои угрозы в жизнь. Как запускает свои руки под футболку. Как оглаживает крутые бедра и умопомрачительно длинные ноги.
У девчонки были идеальные ноги. Он это сразу заметил. Идеально стройные и бесконечно длинные. И грудь небольшая, но с острыми сосками. Она так и просилась в ладони Глеба.
Но больше всего Широкову запомнился вид плоского животика и того, что девчонка прятала ниже. Он едва не сорвался тогда, у стены. Останавливало лишь то, что Широков был дико уставшим и голодным.
А сейчас и силы вернулись, и голод был утолен. Зато проснулся голод иного характера.
