Невольная связь - страница 11
Я стояла, прижатая к стене мужчиной вдвое крепче, выше и сильнее меня. Полотенце окончательно развязалось, ткань раскрылась в стороны, обнажая. А под тяжелым изучающим взглядом темных глаз я ощутила дикий дискомфорт.
Широков очень медленно скользил глазами по мне. Я почти физически чувствовала, как прожигает его взгляд, задержавшись на неприкрытой груди.
Мужчина чуть отстранился, чтобы было удобнее смотреть на то, что ниже.
— Ну надо же…, — задумчиво изрек Широков, а я почувствовала, как его пошлый взгляд сместился с груди на мой живот, задержался на бедрах. — У тебя проколот пупок?
— Нет, это родинка, — мотнула я головой, отчего полотенце с волос свалилось на пол, а мокрые пряди рассыпались по плечам.
— Да? — слегка удивленно пробормотал Широков и резко сместил руки так, что наши запястья оказались над моей головой. Глеб перехватил мое свободное запястье левой рукой, зафиксировал, придавив к стене, и свою правую ладонь опустил на мой живот.
Я ощутила, как напряглись мышцы. И закрыла глаза. Я впервые оказалась в подобном унизительном положении. Никогда прежде меня так не разглядывали. Никогда прежде я не была полностью голой перед мужчиной. Мне было страшно, и стыдно, и … хотелось выцарапать ему глаза.
А между тем теплые пальцы коснулись моего пупка. Очертили контур родимого пятна, которое, действительно, при плохом освещении можно было бы принять за пирсинг.
— И правда, родинка, — пробормотал Глеб. — Какие еще сюрпризы таит твое тело, Сабина?
— Это явно не ваше дело, Глеб Алексеевич! — не открывая глаз, прошипела я.
— Ошибаешься! — возразил он, продолжая поглаживать мой живот, который вновь громко заурчал. — Что ж, пора есть, а после в кровать.
Его слова заставили меня распахнуть глаза. Ладно, ну хоть накормят прежде, чем изнасилуют. Уже радость.
***
Удивительно, но мой строгий тюремщик освободил меня. Всего на минуту, чтобы я успела надеть на себя широкую мужскую футболку. Сомнений не было, одежда принадлежала Глебу. Однако мне было без разницы, чья она. Главное, чистая и скрывала меня почти до колен.
После Широков вновь пристегнул меня к себе и дернул за руку так, чтобы я поторопилась и устроилась на постели рядом с ним.
— Ешь! — короткий хлесткий приказ заставил вздрогнуть.
Я не могла есть в присутствии Широкова. Не могла заставить себя проглотить даже крохотный кусочек пищи. Мой тюремщик переводил недовольный взгляд с нетронутых блюд на мою руку с зажатой в ней вилкой.
— В чем дело? Ты же голодная!
— Я не могу есть по приказу! И потом вот это вот…. Что это вообще? Оно же не съедобное! — нахмурилась я.
— Ну знаешь ли! Морепродукты мне привозят по личному заказу! Все продукты свежие, а эта чертова креветка еще шевелилась, когда ее готовил мой повар! — прорычал Широков.
— Знаете, лучше сразу ешьте бумагу. И дешевле будет. И вкус такой же! — ехидно предложила я и украдкой взглянула в свою тарелку. Ну правда ведь. Именитому повару Широкова нужно бы руки отбить за такую стряпню.
— Млять! — прошипел Широков, провел по лицу ладонью и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Значит, есть это ты не станешь?
Я лишь повела плечом. Разумеется, нет. Даже пробовать не буду эту ерунду. Лучше умереть с голоду, чем сунуть в рот странную на вид субстанцию.
Широков резко поднялся на ноги и схватил мои пальцы ладонью. Наши руки были скованны, а металл неприятно врезался в кожу. Но я молчала. Не стану я показывать, как сильно страдает мое тело и моя гордость.