Зажмурилась и пожала ему руку.
Что-то мягкое и нежное коснулось тыльной стороны ладони, от чего по телу пробежала жаркая волна. Я удивленно распахнула веки — Георг наклонился к моей руке и поцеловал ее.
— Будь паинькой, — смеясь одними глазами, пропел оборотень.
Едва он вышел из кабинета, как я подбежала к двери и прижала к ней ухо. Судя по звукам, Георг действительно ушел.
Первым делом кинулась к стационарному телефону на рабочем столе. По памяти набрала номер мамы.
Гудок. Еще один. Сердце билось в предвкушении услышать родной знакомый голос, но гудки все продолжались и продолжались.
«Попробуйте перезвонить позже…» — сообщил механический голос на том конце провода, и связь окончательно оборвалась.
«Быть может, я неправильно набрала номер?» Но ни со второй, ни с третьей попытки дозвониться до мамы так и не удалось.
Оборотень мог вернуться в любой момент.
«Анна! — подумав о сестре, принялась вспоминать ее номер. — Ну же! Возьми трубку!»
— Алло? — тонкий настороженный девичий голос наконец прервал заунывное гудение.
— Аня, привет. Это я — Ива. Пыталась дозвониться до мамы, но не получилось. Как вы? У вас все хорошо?
— Ива? — тон выдавал замешательство. — Это ты? Правда ты? Ива, ты должна нам помочь!
— Что случилось? — беспокойство стянуло хлесткой удавкой.
— Меня пытаются отдать в Академию.
«Что? Это шутка?»
— Но тебе же еще два года до проверки.
— Папа хочет подписать согласие на мое досрочное тестирование. Ива, у него нашли… он… болен, — Анна громко всхлипнула. — Врачи дают ему не больше года. И теперь у него навязчивая идея породниться с оборотнями. Успеть до того, как он…
Сестра убрала трубку от лица, но я слышала ее шумное прерывистое дыхание и то, как она пытается взять себя в руки.
Так вот отчего он так себя ведет. Понимание сдавило тяжелым грузом. Отец боялся не успеть.
В отличие от сестры, новость о болезни отца не вызвала слез. Глухое беспокойство, раздражение, быть может, сожаление… но не слезы.
— Ива, что мне делать? Я не хочу в Академию!
— А мама? Что она говорит? Она может снова нанять тех контрабандистов, к которым обращалась, чтобы помочь мне уехать?
— У нас теперь нет денег. Все уходит на лечение. Да и если бы деньги были — если я уеду, вдруг больше не увижу папу?
Я закатила глаза. У меня с отцом были всегда напряженные отношения.
Он хотел сына — а родилась я. Нелюбимый ненужный ребенок. Угловатая, светловолосая, совсем не похожая на него.
Я слышала, как однажды, напившись, он предъявлял матери, что та могла меня нагулять. В тот раз я впервые видела, как отец ударил, а также осознала, как много мама врала мне в детстве про неуклюжесть, про то, откуда у нее все время появляются синяки на руках и ногах.
Но вот Аню папа любил и баловал. Она была его маленькой принцессой, дочуркой, в отцовстве которой он не сомневался. Достаточно было посмотреть на них рядом, и все сразу понимали, чья она.
Тем больнее сейчас для Ани было ощущать себя лишь игрушкой в руках отца. Его инструментом на пути к мечте. Если не выгорит со мной — он использует ее.
— Ты ведь можешь и не пройти в Академию… — попыталась успокоить я сестру. — Говорят, есть только полпроцента, что тест на совместимость окажется положительным.
— Правда?
«Правда. Вот только если твоя родня уже там, то шанс тридцать процентов», — подумала я про себя, но вслух не сказала. Не стоило нервировать Аню еще сильнее. Но вот забрать из дома — необходимо. Только бы придумать — как.
