Да, нужно будет обязательно придумать альтернативу каблукам – совсем скоро мне будет тяжело носить на них не только собственный вес, но и вес подрастающего животика.
Пальцы машинально скользят к животу.
Ребёнок – главная причина победить. Ребёнок – единственное, что удерживает меня от того, чтобы сорваться. Ему нужна мамочка в адеквате, так что я не поддамся на провокации Ксении, пускай даже завтра, под эгидой заботы о моих синяках, она придёт в офис с командой косметологов и пластических хирургов.
Наплевать.
Снова взгляд в монитор. Слепой, бессмысленный. Цифры и строчки слипаются в одно бесформенное пятно, а память услужливо подбрасывает выдержки из интернет-статей: "В первом триместре будущей маме очень важно не перегружаться".
Ага, конечно. Попробуй-ка тут отдохнуть, когда за тобой хвостом идут дедлайны, проблемы с заказчиками, да ещё и Тамерлан с его несносным характером, которым он давит меня, как бульдозер.
– Ладно, ещё часик, и домой, – шепчу себе. – Честное пионерское.
Встаю и потягиваюсь, разминая затёкшие мышцы.
Ухожу на офисную кухню.
Всыпаю кофейные зёрна в отсек кофемашины, и та мерно гудит, распространяя в воздух терпкий, густой аромат.
Облокачиваюсь на подоконник, скольжу ладонью по холодной поверхности.
Сквозь стекло, там, внизу, видны припорошенные снегом машины и струящиеся вдоль дороги красные фары. Город тонет в неоновых бликах и мерцающих Новогодних гирляндах. Ветер поднимает снег с асфальта, кружит его в танце, и тот тут же оседает обратно, под ноги прохожим.
Город живёт своей жизнью, которая кажется такой далёкой, что, не удержавшись, я касаюсь стекла – проверить, существует ли всё это на самом деле.
Улыбаюсь краешком губ. Эти люди внизу – свободны. Счастливы. А я?
Я сама себя никуда не отпускаю.
Никто не заставляет меня сидеть тут в десять вечера, никто не требует больше, чем нужно.
Но я просто не могу иначе. Я разучилась просто жить. Ведь на работе я знаю, что делать. А когда работы нет – теряюсь.
После развода было очень жутко.
Мы с Тамерланом много лет были вдвоём, плечом к плечу справлялись со всеми проблемами и невзгодами, а потом вдруг я осталась одна. И никого рядом.
Мне нужен был какой-то ориентир.
И им стала работа.
Теперь я понимаю, конечно, что своим трудоголизмом старалась компенсировать то, что я не состоялась как женщина.
Но если я не она – то кто?
Забираю кофе и возвращаюсь в кабинет.
Едва пересекаю порог, как понимаю – здесь кто-то был.
И я даже знаю кто, ведь мой нос, ставший таким чувствительным, без труда улавливает в воздухе едва заметный аромат – терпкий, древесный, с нотками табака и кожи.
Это его парфюм. Я лично покупала его Тамерлану на Новый год несколько лет подряд.
Мой взгляд падает на кресло. Оно чуть покачивается, по инерции медленно завершая круг, будто кто-то только что сорвался с него.
Отпивая кофе, прищуриваюсь, разглядывая свой кабинет. Здесь не так много мест, в которых мог бы спрятаться такой большой мужчина, как Тамерлан.
Держа чашку в одной руке, тихо подхожу к встроенному в стену шкафу.
Тамерлан Айдарович, ай-яй-яй. Как вам не стыдно? Шпионить, да таким наглым образом!
Тяну ладонь к дверце, но не успеваю дотронуться – в дверь кабинета коротко стучат.
Оборачиваюсь.
В дверях стоит Арсений Королёв.
– Арс? – Моё удивление сразу уступает место улыбке.
