– Я ушёл, потому что ты сама показала мне – я не имею ценности в твоей жизни!
Слова повисают в воздухе.
Каждое – словно кирпичик, который складывается в стену между нами, делая её высокой и крепкой, лишая нас обоих хоть единого шанса на её преодоление.
Да, Тамерлан действительно профессионально возводит стены.
Мы оба шумно дышим.
– Конечно, – горько усмехаюсь. – Ты ведь всегда выбираешь лёгкий путь, Тамерлан.
– А ты всегда выбираешь борьбу, даже когда в ней нет смысла.
– По крайней мере, я пыталась.
– И это разрушило нас до основания. Я хотел, чтобы ты была счастлива. Просто счастлива. Но ты ясно дала понять, что одного меня тебе мало. Прости, если заставил думать, что это было не важно для меня. Но есть вещи, Яра, на которые я не могу повлиять. Вещи, которые не решаются ни деньгами, ни связями, ни упорством.
Мы пристально смотрим друг на друга, пока слова, которые мы так долго не могли проговорить вслух, висят над нами облаком взаимных обвинений.
– Я больше не могу это вспоминать, – шепчу.
– А я не могу это забыть.
Мы оба молчим, и это молчание оглушает сильней, чем самый громкий крик.
Я хочу топнуть ногой, разрыдаться, ударить его, что угодно, чтобы сбросить с себя это чувство безысходности.
И сердце, и душа – всё трещит по швам и расползается на кровавые лоскуты.
– И что теперь? – Злость медленно сменяется вселенской усталостью. – Ты собрался решить всё это, женившись на другой?
– Может, да.
В его глазах – упрямый вызов.
– Всё то, что ты говорил мне тогда…
Тамерлан молчит, но взгляд его темнеет и зависает в свободном пространстве между нами. Его шея деревенеет, на ней проступают жилы.
Он прекрасно понимает, о чём я.
– Ты шептал мне, что любишь. Что никто в этом мире… Ни одна женщина не сможет сравниться со мной. – Слова горчат на языке, но я произношу их медленно, выверяя каждую букву. – А теперь ты стоишь передо мной и снова лжёшь. Или ты уже забыл ту ночь?
– Я был пьян, Яра. Я не соображал, что говорил.
Качаю головой, стараясь не моргнуть, чтобы слёзы не сорвались с ресниц. Но они всё равно подступают, горячие и злые.
– А что, если я скажу, что на этот раз у нас получилось?
Он тяжело выдыхает, проводит рукой по волосам.
– Перестань, Яра. Ты знаешь, что этого не может быть.
– А если может? – Слышу свой голос, чужой, дрожащий, словно не я сейчас это говорю.
– Я не поверю. Только не сейчас, после всего того, что мы с тобой пережили.
Тишина заполняет пространство между нами. Её невозможно больше выносить.
Делаю шаг назад, он – тоже.
Ощущение, что мы застряли в этой бесконечной петле.
– Я больше так не могу, – говорит он наконец, отворачиваясь. – Я женюсь, Яра. На другой женщине. И буду счастлив. Но не с тобой.
Каждое слово – гвоздь в крышку моего гроба.
В его голосе нет ни сожаления, ни торжества, ни бравады. Только какая-то смертельная усталость.
Я слышу собственное истошное сердцебиение. Оно громкое, неровное, и заглушает всё остальное.
– Мы доведём наше соревнование до конца. И проигравший уйдёт. Навсегда. Может быть, хоть тогда мы перестанем отравлять своим ядом жизни друг друга.
Я должна тоже что-то сказать, но слова не приходят.
Только немая боль и острое осознание того, что всё, что было между нами, – умерло окончательно.
Он разворачивается, делает пару быстрых шагов к выходу, но на мгновение задерживается в проёме двери.
– Потому что пока ты рядом, я не могу быть счастлив. Ты – моё вечное напоминание о том, что я не справился.
