– А ведь он прав, – воспользовалась Вера подброшенным мячом и даже урезонила Федора: – Вам что, так трудно помочь мне?
На персональную просьбу Веры Федор, конечно, не мог ответить отказом. По своей натуре он был альтруистом, помогать просящим считал обязанностью каждого человека. Работая в штабе полка писарем строевой части, он нередко, порой после отбоя, выполнял такие же обязанности в продчасти, техчасти, а то и в ОВС. Эта аббревиатура прижилась в Вооруженных силах со времен Великой Отечественной войны и расшифровывалась как «обозно-вещевая служба».
– Ну надо, Федя! Выручай! – убеждали майоры и подполковники, когда он, ссылаясь на объективные причины, отказывался идти на сверхурочные работы. После такого волшебного слова ефрейтор, конечно, соглашался: ну раз надо!..
А причиной таких его самоотверженных поступков были, скорее всего, врожденные доброжелательность и мягкотелость, коими Федор, вероятно, был награжден своими предками генетически. Кроме того, большое влияние на формирование его характера оказала его бабушка по отцу – Маланья. «Ласковый теленок двух маток сосет, ретивому ни одной не достается», – с раннего детского возраста напоминала она мальчику пословицу, придумала которую, возможно, какая-нибудь далекая прапрабабушка самой бабушки Маланьи. Известно, что характер – это приобретенное свойство личности. Вот и формировала бабушка у Федора характер этой пословицей, уничтожая все едва зарождавшиеся в нем человеческие пороки: гордость, высокомерие, себялюбие…
От воспитанного в нем великодушия Федор при малейшей возможности никогда не отказывался выполнить любую человеческую просьбу. Более того, радуясь, что нужен и полезен людям, он откликался охотно, порой в ущерб себе.
Не изменил ефрейтор своим принципам и на этот раз. Не беда, что оказался крайним. «Она же меня просит, – подумал Федор, – пойду. Нашли проблему!». Без стеснения, по – военному быстро, сбросив одеяло, надел он пижаму и вышел за медсестрой в коридор.
В большинстве палат на их пути уже погасили свет, да и в коридоре горела лишь одна дежурная лампочка. Вера шла быстрой походкой впереди, а на полшага сзади молча следовал Федор. В самом конце коридора, свернув направо в закуток, медсестра открыла дверь и вошла в просторную ярко освещенную ординаторскую. Федор, проследовав за ней, чтобы не задерживаться и быстрее вернуться в палату, спросил:
– Какие шприцы вам нужно доставить?
– Пусть они еще немного покипятятся, – промолвила уже беззаботно Вера и присела на широкий подоконник.
Наступила пауза. Девушка молчала, словно испытывала его терпение, а он стоял, как истукан, не зная, о чем с ней говорить. Не ожидал он такого оборота дела – шел-то за шприцами. Думал: возьму и отнесу, куда ей надо. Ни о каком свидании с медсестрой он вообще не мечтал. У него и мыслей не было о встрече с ней. Вера застала его врасплох, да еще и озадачила своим молчанием. Случившееся он мог сравнить со снегом, полетевшим с ясного неба среди лета. Говорить на «амурные темы» парень не собирался, а о чем еще говорить с девушкой, просто не знал.
Много вопросов, но все без ответа промелькнули в его голове за эти считанные секунды. «Шприцы… А не предлог ли это?» – осенило его наконец. Ну, как бы оно там ни было, а говорить о чем-то все же надо. Лишь поэтому, перебирая в голове всякие варианты начала разговора, изобразив на лице что-то наподобие улыбки, Федор изрек банальное:
