– Хорошо учиться в школе, Проша, затем получить высшее образование и кушать больше манной каши.
– И рыбьего жира пить… ну да, вы говорили!
Расстались мы почти друзьями, пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Прохор долго смотрел мне вслед, я же делал вид, будто не заметил этого. Мальчишка, конечно, остался под сильным впечатлением всего случившегося, хотя я, понятное дело, отнёсся к инциденту совсем не так, как он.
Возле дома я купил пару бутылок пива и поднявшись на свой семнадцатый этаж, выпил одну из них, усевшись на лоджии. Город затихал, уходил в ясную белую ночь, в которой громадными светящимися кораблями плыли высотные дома на Поклонной горе и в Коломягах. Со своего места я мог отлично видеть далёкий купол Исаакия, шпиль Адмиралтейства и изукрашенную разноцветными гирляндами вышку телебашни. Думал я о Надежде и её сыне, о том странном жизненном жребии, что предопределил мою неудачную семейную жизнь и последующее одиночество. Думал, разумеется, и о другом мальчишке, с которым столь неожиданно довелось познакомиться сегодня. Таким же живым и непосредственным мог бы быть мой собственный сын, если бы распорядилась жизнь немного по-другому и не встретил бы я на своём пути роковую женщину, пустившую меня под откос, точно вражеский бронепоезд.
Впрочем, жалеть самого себя – дело непродуктивное и совершенно бессмысленное. Отправился я спать с твёрдой уверенностью, что никогда более не придётся мне повстречаться с восьмилетним Прошей.
Однако, не зря в умных книжках написано, что человек всего лишь предполагает…
Павел Михайлович Калитин сдержал обещание и позвонил мне четырнадцатого мая ровно в полдень.
– Как настроение, тонус, потенция? – весело пророкотал в трубке его голос и по интонации, с какой оказался задан этот вопрос я понял, что меня ждут хорошие новости.
– Океюшки, Павел Михайлович, – ответил я. – Готов к подвигам и безумствам плоти.
– Вот и хорошо. Завтра ровно в полдень будьте на станции метро «Московская», идите через выход, ближайший к аэропорту «Пулково». На Московском проспекте, в направлении выезда из города вас будет ждать Серёжа на своём «форде». Номер автомашины помните?
– Помню. И самого Серёжу тоже помню.
– Очень хорошо. Садитесь к нему, он вас доставит по адресу.
– Понял. Пятнадцатого, в двенадцать часов дня, на метро «Московская», выход в направлении аэропорта, отыскать Серёжу, – повторил я существенную часть задания. – С собой что-то иметь?
– Оптимизм, бодрость, пустой желудок.
– Понял.
– Тогда до встречи…
На следующий день я отыскал белый «ford» Сергея метрах в пятидесяти от выхода из метро – ближе он просто никак не мог припарковаться. Как я и предполагал путь наш лежал на юг. Через пятьдесят минут путешествия мы въехали в уже знакомые мне ворота Института Физической Химии (или всё же Химической Физики?). Серёжа, заложив крутой вираж на асфальтовом пятачке между двумя корпусами, остановился на том же самом месте, где и в прошлый раз.
– Возвращайся, Глеб, с победой, – напутствовал он меня. Почему-то мне эти слова не понравились и я огрызнулся:
– Ты тоже не хромай…
Едва я вошёл в здание, в точности повторяя свой прежний маршрут, как зазвенел мой сотовый телефон и я услышал голос Калитина: «Глеб Евгеньевич, проходите в раздевалку и далее в комнату инструктажа. Дорогу вы знаете, так что действуйте без меня…»
Действительно, Павел Михайлович меня возле будки охранника не встретил, но я спокойно прошёл через ворота металлоискателя и никто не потребовал от меня пропуска. Сквозь остекление будки я увидел лицо охранника – и это был не Алтухов, а совершенно незнакомый мне молодой человек. Мы обменялись короткими формальными кивками и я направился вглубь здания.
