Искал работу. Запах кокса
Приятно нервы щекотал.
Дымился кокс. Тот терпкий дух
Напомнит будни коксохима.
Смешенье красок, газа, дыма.
Он для меня, как давний друг.
Хотя из юности ушли мы,
Гори во мне, ночная смена,
Шуми со мной, братва моя.
В сборник включено несколько стихотворений, обращенных к творческой интеллигенции: «Поэт рожден для крупной драки», «Художники – сильный народ», «Круг».
Последнее посвящено Виктору Бокину. Здесь философское размышление о месте поэта в обществе, его роли в формировании мировоззрения читательской аудитории, о долге и ответственности за происходящее в мире:
Но сердце не может гореть взаперти
И вырвется – против металла.
Противница долгих и тихих услад
Покроется к сроку рубцами.
Не надо стеречься и стариться, брат,
В полет мы рванулися сами.
И листья резные, седые – взгяни —
Каленые, желтые – в круге.
Как нежно на землю ложатся они,
Сливаясь в священном испуге.
Долго размышлял: стоит ли останавливаться на стихотворении «Они живут, не дуя в ус». Какое совпадение и страшное пророчество! Как бы предчувствуя трагическое событие своей жизни и его последствия, Николаевский писал:
Они живут, не дуя в ус,
Те, что однажды похоронят
Меня, и землю заборонят.
Вот их я, как чертей, боюсь.
Мне кажется, они давно
Довольно руки потирают
И день, и место выбирают…
Такое право им дано.
Ведь похоронят же, куда
От них уйдешь? Везде достанут.
Гроб закопают и помянут.
Гроб-то закопали, а что с поминками?
Коллеги по перу помнят, как трагически оборвалась жизнь Николая Николаевского прохладной майской ночью 1998 года после семинара профсоюзного актива. А ведь было столько творческих замыслов! Даже нашли возможность в тяжелейшее для страны время выпустить сборник воспоминаний о нем «Неоконченный диалог» (1999). «У него появилось до сих пор невиданное желание жить», – вспоминает Валентина Началова, редактор шахтерской газеты, где он работал литературным сотрудником.
Коллеги по писательской организации тоже часто добрым словом поминают Николая. Даже одну из ежемесячных «Литературных бесед» я посвятил его творчеству. На неё пришли ценители его таланта и многочисленные друзья. Но, к сожалению, среди присутствующих непонятно почему не было близких родственников. Несколько раз приглашали на мероприятие теперь уже взрослую дочь Ксению, близких поэта. Но бесполезно. Никто на вечер его памяти так и не пришел. Правда, объявился родной брат Николая Михайловича. Он через сотрудницу Новокузнецкого художественного музея передал несколько семейных фотографий – и удалился в свои Топки.
Последние три года часто вижу Валентину Захаровну Началову. И при каждой встрече она беспокоится об обустройстве могилы Николаевского, необходимости установки памятника.
А родные-то где? А дочь? Почему они самоустранились? Помню, как много внимания Николай уделял малолетней дочери Ксении. На каком бы мероприятии ему ни приходилось присутствовать, по возможности старался ей подобрать приятный сюрприз: то конфетку в разноцветном фантике, то красивую праздничную открытку или сувенирчик. Неужели теперь Ксения забыла, как в лихие 90-е годы, месяцами не получая зарплату, выкручивался отец, чтобы прокормить и обуть дочурку, чтобы выглядела не хуже своих сверстниц?..
И тут мне в руки попала книга Захара Прилепина «Непохожие поэты» (серия «Жизнь замечательных людей». Издательство «Молодая гвардия», 2015), где в разделе о творчестве Владимира Луговского приводится цитата его дочери Людмилы Голубкиной: «Мои дети и внуки равнодушны к его поэзии и к его памяти». Вот и коллекцию сабель Владимира Луговского распродали…
