Передо мной в кровавой дымке вдруг появилась та самая женщина в платке, которую я видела в трактире! Она медленно сняла платок, крутанула головой, расправляя волнистые пряди темных волос, которые тронула легкая седина, и показала его разноцветную тесьму, в которой я узнала волшебную нить из ее арсенала. Оливия согласилась взяться за работу с условием предоставления нужного ингредиента, с чем проблем у человеческой женщины, чье имя по бумагам оказалось именно Вексия, не возникло.
Когда картинка резко поменялась, меня замутило, но все быстро пропало, потому что я снова стала ощущать чужие эмоции: спокойствие, поскольку разворачивающаяся перед глазами ситуация в практике портнихи была далеко не первой. Вексия злилась. Хоть ее лицо и было по-прежнему закрыто, она кричала в ответ на отказ Оливии от заказа в пользу более дорогого, что она была первой и вообще та пожалеет, хотя Оливия оставалась вежливой и даже задаток вернула. В ответ она получила пощечину, но это никак не повлияло на эмоциональное состояние мастерицы.
Затем, я увидела саму Оливию, которая смотрела на свое отражение в зеркале и забирала короткие темные волосы под смешную шапочку, готовясь ко сну. Девушка не обладала магией и была человеком невысокого роста; она любовалась собой в длинном белом платье для сна, ощущала себя счастливой, радовалась выгодной сделке, и я не только чувствовала это по ее крови, но и видела в блеске синих глаз.
Внезапно раздался стук в дверь, однако за дверью никого не оказалось. За ней стояла ночь, и играл лунный свет в витражах храма. Когда Оливия вернулась к зеркалу, ее отвлек стук в окно. Стоило девушке подойти, как его разбил Оллу и со словами:
«Не стоило дерзить моей госпоже».
Накинул на шею портнихи веревку.
Задыхаясь и кашляя, я пересказала об этом своей стае, невзирая на беспокойство Гулльвейг и ее призывы дать мне отдохнуть. В конце концов, что я за колдун такой, если не могу справиться с магией, которая окружала меня и снаружи и изнутри всю мою жизнь?
– Задушил? – удивился Сайрис. – А откуда кровь?
– Спустил прямо здесь, прежде чем тащить куда-то, куда и всех остальных, – предположила я.
– Но куда… – вздохнула Гулльвейг.
– На сколах окна тоже кровь, – сказал Велерус. – Раз убийца разбивал стекло, он мог пораниться. К тому же, он тащил обескровленное тело.
– Мне кажется, Лекте нужно отдохнуть от магии крови хотя бы немного, – настаивала Гулльвейг.
– Спасибо, но я в порядке, справлюсь, – сказала я.
И хоть убедить я никого не смогла, – даже саму себя, – я упрямо поднялась на ноги и подошла к оставшимся в окне стеклам. В голове шумело, перед глазами двоилось, а сердце билось так, словно хотело успеть за всеми остановившимися сердцами, воспоминания которых я за сегодня потревожила и еще буду. Но я жестом игры на кантеле активировала заклинание видения потоков крови на своих глазах и внимательно осмотрела стекло. Найдя отличающуюся от уже прочитанной кровь секунд за пять, я оборвала заклинание в надежде, что так белки моих глаз будут красными недолго, и я не привлеку к себе лишнего внимания.
– Велерус прав, вот здесь пятна совсем иной крови, – я указала на нужный осколок и попросила вытащить мне его, а сама села на кровать.
Когда запятнанный кусок стекла был у меня в руках, я помедлила. Я всегда любила магию, испытывала азарт от экспериментов с ней и радовалась новым знаниям. Но сейчас меня мутило; от магии ли крови, истощения, чего-то иного или всего сразу – я не знала. Однако на меня смотрела вся моя стая. Да, они беспокоились за меня, но все понимали, что моя магия весьма полезна в нынешней ситуации. Я не могла позволить себе подвести их. Поэтому закрыла глаза и сосредоточилась на желании получить ответ на вопрос: «кто ты и где прячешься».
