– Война – это, прежде всего, работа, результат которой приходит почти мгновенно. Это и есть основная мотивация человека на войне. А убивать…. Конечно, приходилось. Но ведь там по-другому нельзя: либо ты его, либо он тебя. С самого начала психологически готовишься к этому.
– Как к этому можно готовиться?
– Ну как, сознательно уходишь от всего, что называется комфортом. Оставляешь только инстинкты. Ты как волк в дикой природе. Но в отличие от него, тобой движет не столько страх, сколько интеллект, который запрограммирован на выполнение задания. Особенно, когда ты на передовой. В боевых операциях от действий каждого бойца в группе зависит жизнь остальных. Там особо не задумываешься о моральной стороне дела.
– Марк, всё же хотелось понять о каких-то особых ситуациях, возможно, потрясениях, поменявших Вашу энергетику.
– Если говорить о потрясениях. Безусловно, потрясения были. Это реакция, например, на гибель боевого товарища. Такого рода ситуации пробуждают в человеке злость, ярость и ожесточение. В дальнейшем подобные состояния являются движущей силой в преодолении последующих трудностей.
Сделав небольшую паузу, я продолжил:
– Постепенно адаптировался ко всему. Считал, что в жизни мне повезло больше, чем моим сверстникам, которые проходили службу в обычных условиях. Если бы не вывод войск, то наверняка попросился бы на сверхсрочную службу. А после войны поступил бы в военный ВУЗ, для продолжения карьеры профессионального разведчика.
– А этот вывод войск, что его как-то объявили?
– Уже и не помню, как это произошло. Наверно, объявили. Весной 1988 года. Подробности почему-то не отложились в памяти. Да это и не важно. Но сам вывод, мне казалось, начали в спешке, без особой подготовки. Поэтому на его первом этапе были бессмысленные потери людей, не говоря уже о потерях техники. Среди военных ходили слухи, что правительство СССР торопилось до окончания десятилетнего срока пребывания советских войск на территории Афганистана. В противном случае мировое сообщество нас бы признало оккупантами.
– Надо же, не знала об этом.
– Наша группа выходила в феврале 1989 года, среди последних, помогая выехать из страны гражданскому персоналу, советникам. Только вывод войск произошёл, как в Афгане с новой силой разразилась гражданская война. Через некоторое время моджахеды захватили власть в стране, позднее казнили президента Наджибуллу. В общем, анархия полная.
– Там до сих пор идёт война.
– Да.
– Марк, а что после вывода войск?
– Для меня, пожалуй, это время было намного трудней.
– Почему?
– Война, она, как наркотик, затягивает. Хочется продолжения, а его нет. Мирная жизнь после войны больше похожа на пустоту. Такой человек, как я, попадая на «гражданку», чаще всего не может найти себе применения. По инерции продолжаешь жить той же жизнью. Это когда любой человек для тебя – потенциальный противник. Вот, например, прохожий идёт в твою сторону, ты смотришь на него, а в голове автоматически складывался план его идеальной ликвидации. Постоянно приходилось себя одёргивать. Но психика-то нарушена. Таких специалистов, кто прошёл спецподразделение, раз и обчёлся, все на вес золота. По идее, этих людей надо ставить на особый учёт, регистрировать как оружие, ну и, конечно, заниматься с ними, использовать их боевой опыт на благо государства. Но после развала Союза такие, как я, стали никому не нужны. Тогда в конце восьмидесятых – начале девяностых годов в стране начался такой хаос. В то время было много конфликтов: в Прибалтике, Грузии, Азербайджане, везде народ бунтовал против Москвы. Набирались наёмники по контракту для подавления этих бунтов. Я тоже хотел завербоваться, но в последний момент, что-то меня остановило, потом передумал. Но создавшийся вакуум действовал на меня отрицательно. Как результат – психозы, нервные срывы, алкоголь. Лежал в госпитале для ветеранов. Наблюдался у врача – психиатра. Помогало мало.
