– Как же Вы, Марк, вышли из положения?
– Познакомился с одним человеком, женщиной, психологом по образованию. Вернее, моя мама нас познакомила. У этого специалиста был большой опыт работы в психиатрии. На тот момент она уже ушла из прикладной медицины и преподавала то ли в медицинском училище, то ли в мединституте. Не помню. Короче, она согласилась помочь в частном порядке.
– В чём заключалась помощь?
– У этого специалиста был свой метод работы. Она научила меня серьёзно заниматься аутотренингом, то есть самовнушением. Основные установки исходили из того, что все люди, окружающие меня, должны восприниматься такими, какие они есть, не желающими мне зла. Соответственно, со своей стороны я также должен с уважением относиться к окружающим. Кроме того, учился уходить от споров, драк и конфликтных ситуаций без проявления агрессивного поведения. Я жил только настоящим, не вспоминая военное прошлое. Нельзя было употреблять алкоголь, так как он притупляет контроль над действиями и эмоциями. Чтобы отвлечься от воспоминаний, надо было переключиться на спорт или учёбу. Потом у меня был этап переосмысления, очень болезненный для психики. Долго убеждал себя, что могу контролировать любую ситуацию.
– Ну, и как? Получилось?
– Получилось. Только, на всякий случай, я отказался от всех своих друзей. Ненавязчиво дал понять, что больше в них не нуждаюсь. Ограничил свой круг общения, поскольку боялся кому-нибудь ненароком навредить. Любил оставаться один, занимался медитацией. Записался в секцию восточных единоборств. Учился в институте и, можно сказать, всё время уделял учёбе. Познакомился с хорошей девушкой, которая мне здорово помогла поверить в себя, в свои силы. Любовь вернула меня к нормальной жизни. Впоследствии эта девушка стала моей женой. В браке у нас родилась замечательная Сонечка, которую я просто обожаю. Только ради неё, ради её будущего стоит жить.
– Да, – вздохнула Ольга. – Война – это всегда плохо!
– С одной стороны, я благодарен судьбе, что прошёл такую школу, ведь не каждому это дано. С другой стороны, получил серьёзную психологическую травму, как ни крути, как ни отвлекайся, кошмары всё же мне мерещатся. Стараешься не вспоминать, но не всегда получается, а боевых товарищей всё равно помянуть не грех.
– На войне у Вас была группа из нескольких человек. Да?
– Да, так. Почему Вас это интересует?
– Просто копаюсь в Вашей памяти. Сколько Вас было? Как сложилась судьба Ваших товарищей, не знаете?
– С отцами-командирами нас было двенадцать. Если человек из группы был убит или ранен, то его заменяли другим, как говорили, свежим бойцом. А за всё время мы потеряли четверых: двое убитых и двое – тяжелораненных. После армии все разъехались. В девяностом году хотели встретиться в Ташкенте. Я не поехал. Знаю, что всё кончилось большой пьянкой.
– Марк, у Вас были ранения?
– У меня была контузия, но тогда я быстро восстановился и остался в группе.
– Извините, Марк, что заставила Вас вспоминать тот кошмар.
– Да ничего, Оля, всё нормально.
Мы опять сидели молча, друг напротив друга, за столом на кухне, в которой стоял аромат арбузной свежести. Я думал об Ольге, о её красоте. Неизвестно, как будут складываться наши отношения в дальнейшем, а главное – не понятно, на чём они будут базироваться, ведь мы с ней такие разные. Хотя есть у нас общее, а именно, одиночество. Вот что нас объединяло. Да мы оба одиноки в этом большом мире.
