Однажды вечером он уныло плелся по коридору, измученный практически до бесчувствия. Бог ему свидетель – присутствие на допросе никогда не доставляло ему удовольствия, в отличие от Вейзи, но тот как на грех заболел, так что ему пришлось простоять несколько часов за креслом лорда Ричмонда в особом отсеке подвала, оборудованного для допросов с пристрастием… Внезапно Гай увидел, что дверь в библиотеку слегка приоткрыта. Стараясь держаться в тени и ступать как можно тише, он подошел поближе. Леди Маргарет уютно устроилась на низкой лавке, подложив под спину подушечку, спиной к дверям и увлеченно читала, Лайонел сидел за столом, старательно снимая копию со старинного манускрипта. Гисборн, никем не замеченный, тихо стоял и бездумно смотрел на изящную шею под тяжелым узлом волос, тонкие пальцы, лежащие на странице, тень от ресниц на щеке…
– Послушай–ка это, Лайонел, – произнесла вдруг Маргарет и начала, отбивая такт рукой, читать текст на звучном, неизвестном Гисборну языке.
– Вы еще не забыли греческий, миледи, – сказал Лайонел, улыбаясь.
– Это сложно, принимая во внимание старательность брата Эндрю, – Маргарет тихонько рассмеялась, – ты, однако, всегда превосходил нас всех в науках… Мне жаль, что ты поехал за мной и отказался от такого блестящего будущего.
– У меня и вовсе не было бы никакого будущего, если б не Вы, миледи, – сказал Лайонел спокойно.
Много позже Гай узнал, что парень происходил из семьи бедного ремесленника. Родители с радостью продали маленького уродца в труппу бродячего цирка. Не выдержав побоев и издевательств, Лайонел сбежал и на свое счастье попался на глаза маленькой Маргарет. Тронутая отчаянием маленького горбуна, она упросила дядю епископа взять мальчика во дворец. Епископ, уже к тому времени имевший репутацию не то святого, не то сумасшедшего, позволил мальчишке не только стать товарищем детских игр племянницы, тосковавшей по брату, но и заниматься вместе с ней и несколькими мальчиками из небогатых дворянских семей, которых он взял под опеку. Ну а парень уже сам зарекомендовал себя столь блестящим образом, что со временем был назначен на должность секретаря епископа.
– Внимание сэра Гая к Вам порой весьма навязчиво, – произнес вдруг бывший епископский секретарь.
– Полагаю, его хозяин, – она произнесла это слово с плохо скрытой насмешкой, – поручил Гисборну следить за мной. – Прекрати так улыбаться, Лайонел, тебя послушать – так добрая половина мужчин в округе в меня влюблена.
– И вряд ли они смогли бы найти кого–то более достойного, – произнес горбун с жаром. – Кроме того, внимание к Вам сэра Гая можно было бы … использовать во благо.
Маргарет печально покачала головой: «Если помнишь, мужское внимание доставляло мне только горести».
– К тому же играть чувствами других людей неблагородно, – леди уставилась на страницу, давая понять, что разговор окончен.
– Полагаете, у сэра Гая есть чувства?
– У всех нас есть чувства, такими нас создал Господь, – произнесла Маргарет назидательно.
– В таком случае главным чувством Гисборна является гордыня, а ее надо смирять, как известно.
– Лайонел, – сказала Маргарет встревожено, – со мной ты можешь говорить свободно, но ради всего святого, придержи язык в присутствии наших гостеприимных хозяев и их прислуги.
– То есть почти всегда. Слушаюсь, миледи.
Гисборн развернулся и тихо пошел по коридору к себе.
Глава 3. О пользе прогулок на свежем воздухе и не только
