Глава 4. В которой империя несёт первую и последнюю потерю.
День выдался теплым. Двадцать градусов в тени. Англия объявила войну Германии за то, что последняя напала на Францию и самым бесцеремонным образом нарушила нейтралитет Люксембурга и Бельгии. На набережном цыгане давали представления с акробатами, канатоходцами, гимнастками и диким медведем. Бастующие рабочие мешали представлению и своими воплями спугнули животное. Медведь подрал с десяток зевак и одного цыгана, прежде чем его застрелил околоточный.
– Слыхали, господин Ивашевич, о военных действиях, что начались в Европе?
– А как же, друг мой. Этого было не избежать! Скоро наш черед Франция и Великобритания не позволит нам остаться в стороне. Иначе все их мануфактуры в Москве, Петербурге накроются, прошу прощения, задницей.
– Вы правы, мой дорогой друг. Бесконечно правы! Но это еще не все! Знали бы вы сколько нашего золота уходит в Англию.
– Знаю! Дорогуша! Вы видели ихнего Георга? Он же как две капли воды похож на нашего государя императора. Будто бы они не двоюродные братья, а из одной утробы вышли.
– Ох, не доведет эта война до добра.
– Конечно не доведет! – вмешался дворник, обметающий опавшие листья вокруг беседующих господ. – Что с узкоглазыми ради показухи, что здесь! Вот если бы мы были на стороне тройственного союза. Тогда да. Наше величие бы приумножилось. Но мы с Пруссией то обосрались в свое время. Нехило так, обосрались! Вот теперь расхлебывать! Нужно быть сильными среди сильных! А не среди слабых. Но куда уж нам теперь!
– Не лезь в чужие разговоры!
– Маши своим веником и не грей уши!
– Совсем распоясались.
– Да, при Александре, царствие небесное душе его, челядь знала свое место.
– Ох, времена пошли. Вы по какому вопросу к Галицким?
– За желудочным настоем. С этими собраниями, я того и гляди заработаю катар! Наш семейный доктор велел мне есть лишь каши на воде. А с этими праздниками приходится нарушать его наказы. Алексеевича схоронили намедни, а с неделю племяш мой, Сенька, женился. Три дня гуляли. Девица, конечно, не ахти, рябая вся, зато отец человек уважаемый. Держит цирюльни. А вы? Опять спина?
– Да пес с ней, с этой спиной. У меня же жена молодая. Приходится соответствовать. Вот решил попробовать бычью вытяжку. Она говорят, повышает мужскую силу. Дядька моей невестки, Груздов, сказывал, что принимал эту штуку и теперь как в двадцать лет!
– Груздов? Что сидит в присутствии? Да такой человек не соврет.
Лизавета поднималась из подвала с грязными тарелками. Александр лежал в кресле с тетрадью и бормотал себе под нос:
– Строки острые как шпага, я критиков использовал как клозетную бумагу…
Музыка ветра прервала идиллию.
– Доброго дня, господа, – поприветствовала вошедших Лиза. – Чего желаете?
– Два флакона желудочного отвара и бычью вытяжку моему другу. – ответили посетители.
– Желудочный отвар выйдет на сорок, а бычья вытяжка – девяносто. Что-нибудь еще хотите? Посмотрите. У нас есть мазь от боли с экстрактом белладонны и новый лосьон для осветления волос на лице.
– И лосьон еще давайте.
– Одну минуту. – дружелюбно сказала Лиза и глазами указала Саше на потайную дверь.
Сейчас была его очередь спускаться в подвал хоть к уже сытой, но все еще агрессивной Настасье.
Лекарства наверх принести было нельзя, их либо сопрут посетители, либо сожрут пьяные друзья.
Настасья к ним, как ни странно, не прикладывалась. Имея повадки дикого зверя, она не тащила в рот всякую неизвестную гадость, в отличии от сознательных граждан.
