– Я как раз собирался посоветоваться с тобой… Рядом с Сикоцу дом выставлен на продажу. Земля эта раньше принадлежала железнодорожной госкорпорации. В горах, недалеко от самого озера… Там рек много, можно на рыбалку ходить, – стягивая рубашку поло, оправдывался Исияма.
– Не слишком ли далеко? – равнодушно поинтересовалась Норико.
– Минут тридцать от Титосэ. Близко.
– Да и дорога недешевая.
– Мы же не часто будем ездить. Я эту покупку больше как капиталовложение рассматриваю.
– Ну, если как капиталовложение, тогда ладно. Хочешь, с отцом поговори.
Слово «капиталовложение», похоже, убедило Норико. Ее отец работал в банке.
– Да нет, не стоит.
Исияма переоделся в чистое нижнее белье и футболку и лег в постель. Норико слегка пошевелилась.
– Мыться не будешь? Ты что, пьян?
Чувствуя себя виноватым, Исияма вместе с тем еле сдержался, чтобы не заорать: «А тебе-то не все ли равно?» Раньше, когда Исияма чувствовал, что жена в чем-то подозревает его, он изо всех сил начинал оправдываться. В последнее время это стало его тяготить. Ну и пусть догадается, в отчаянии думал он. Такой сильной была его любовь к Касуми. Без нее жизнь стала казаться ему невозможной. Покупаю дачу, принял решение Исияма.
– Если купим дачу, летом поедем туда все вместе?
– Ну, можно, – сонным голосом ответила Норико.
– Пригласим семью Мориваки.
– Зачем?
– Мориваки давно меня просит научить его рыбачить.
В ответ на эту ложь он услышал сонное дыхание жены. Исияма вздохнул с облегчением и крепко зажмурил глаза. Он попытался вспомнить, как выглядит Масаёси Идзуми – человек, позвонивший ему сегодня по поводу дачи.
Дело было так. В прошлом месяце во время командировки в Саппоро Исияма увидел объявление о продаже дачи и поехал посмотреть участок. Господин Идзуми сам взялся отвезти его на своем внедорожнике и показать дачный поселок Идзумикё. Семидесятилетний Идзуми был его владельцем. Он рассказал, что вместе с женой живет в этом поселке. Волосы у него были седыми, но спина прямой, а в резких, порывистых движениях чувствовалась решимость. Стариком назвать его не поворачивался язык, ему скорее подошло бы «мужчина в годах».
Когда пришло время Исияме возвращаться в Токио, Идзуми повез его в аэропорт в Титосэ.
– Говорите, рыбной ловлей увлекаетесь? Спиннербейт?
– Да, мне больше нравится на спиннербейт.
– Я обычно вот на этой машине еду, смотрю, где будет ловиться, ставлю там палатку и ночую. Палатка у меня всегда с собой.
– Здорово. О таком только мечтать приходится.
– Да уж, это точно, – рассмеялся Идзуми и посмотрел на Исияму. – Кстати, а вы как насчет охоты? Если есть интерес, могу в следующий раз пригласить.
Исияма отрицательно покачал головой, на что Идзуми продолжал:
– Я на пятнистого оленя охочусь. Еще до того, как запрет на его отстрел сняли, я знал места, где можно было на него охотиться. Такой городишко есть – Сиранукатё. Олень ведь считается вредителем. Отстреливай – не хочу. Охотники в свои внедорожники по нескольку штук загружали. Там вся дорога красная была от крови.
«Неужели он в этой машине перевозил мертвых животных?» Исияма невольно оглянулся и бросил взгляд на заднее сиденье.
– И вам это нравится?
– Конечно, нравится.
– Так ведь живое убиваете.
Исияма стал смотреть на обочину асфальтовой дороги, бегущей по невозделанным полям. Со странным чувством он рассматривал березовую лесопосадку, тянущуюся метров двести вдоль дороги, – неестественно прямые деревья напоминали колоннаду. «Рассказ Идзуми о дикой природе как-то не вяжется с искусственностью этих лесонасаждений», – размышлял Исияма.
