Такси остановилось у его дома. В темноте сладко пахла гардения, посаженная по желанию Норико вдоль ограды. В их районе, где раньше было много особняков, новое поколение владельцев постепенно уничтожило просторные сады и на их месте строило небольшие дома на продажу. Дом Исиямы, перешедший ему по наследству от родителей, сохранил свой изначальный вид.
Исияма открыл ключом запертую дверь. В прихожей горел свет, но весь остальной дом был погружен в темноту. Потянув время в гостинице, ему, похоже, удалось избежать разговоров с Норико. Исияма поднялся по лестнице – деревянный пол еле слышно поскрипывал под ногами. Тихонько приоткрыл дверь спальни, расположенной на втором этаже в конце коридора, и услышал, как скрипнула кровать, стоящая у окна.
– Свет не включай, а то в глаза будет бить, – заворочалась в постели Норико.
Почти в полной темноте Исияма стал переодеваться. Норико втянула носом воздух, принюхиваясь.
– От тебя каким-то незнакомым мылом пахнет.
– Да в баре, наверное, руки мыл, – опешил Исияма и, нахмурившись, повернулся к жене спиной.
Норико не на что было пожаловаться в этой жизни.
Они стали встречаться еще в студенчестве, развлекались вместе, были неразлучны.
У его жены был хороший вкус, да и с домашними делами она справлялась прекрасно. Когда младший сын пошел в детский сад, она вернулась на прежнюю работу в небольшую дизайнерскую компанию. Всегда ухоженная и молодящаяся, она была из разряда тех женщин, которых легко можно представить на обложке какого-нибудь женского журнала. Любой мужчина был бы счастлив, обзаведись он такой женой, как Норико. По выходным детей всегда ждала вкусная еда, да и домашняя выпечка была не редкостью, как у всякой хорошей матери. В течение недели она с удовольствием ходила на работу, по дороге заскакивала за продуктами, заодно могла купить себе что-то из одежды или книги. Одним словом, Норико могла распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. За Норико можно было не беспокоиться. В отличие от Касуми она никогда не могла просто взять и исчезнуть. У нее не было скрытого, незнакомого ему мира. Мир Норико был точь-в-точь таким, как и мир людей, окружающих Исияму. Другими словами, таким, о котором можно прочитать в журнале или увидеть в кино, – понятный ему мир. С Норико его ждала жизнь, которую он мог предсказать, – жизнь, которая читалась на много лет вперед.
Есть ли прелесть в жизни, где нет места глупостям? Что могло связывать «ситроен» – выбор Норико – и метро, в котором вечно приходилось, стоя, трястись Касуми. Белизну модного офиса Норико и тени от жалюзи в «Мориваки-сэйхан», где окна выходили на запад и потому во второй половине дня в них било солнце. Почему второе ему казалось более наполненным, значительным?
Их нельзя сравнивать – сколько ни одергивал себя Исияма, все эти мелкие сравнения, клокотавшие в нем, заставляли его страдать.
– Вечером звонил какой-то Идзуми, – кутаясь в одеяло, приглушенно пробормотала Норико.
Идзуми был застройщиком дачных участков у озера Сикоцу. Вспомнив, что во время их последнего разговора он обещал сам позвонить Идзуми, когда примет решение, Исияма почувствовал, что тот пытается немного надавить на него.
– Ты что, дачу собрался покупать? Этот господин сказал, что завтра будет ждать твоего звонка. – В голосе Норико послышался упрек.
Наверняка она злилась, что он ни словом не обмолвился о своих планах, не спросил ее совета.
