НГРД - страница 16

– Ты пока отогрейся, а я за одежкой схожу для тебя новой. Потом приду и веником все косточки твои отпарю. Заново родишься!

Андрей дёрнул ручку двери и шагнул в небольшой – два на два метра, – предбанник. У стены напротив входа стояла скамейка, над которой висело несколько веников и ковшиков.

Он с трудом вылез из мокрой одежды и открыл дверь в парилку. Никифор собрал со скамьи комок вещей и вышел на улицу

В парилке царил какой-то особый банный полумрак. Сквозь мутное стекло кое-как пробивался солнечный свет, но его явно не хватало, чтобы осветить помещение полностью.

Жарило так, что Андрей практически сразу почувствовал струящийся по телу пот: словно бы все плохое, испугавшись перепада температуры, решило сквозь поры кожи выскочить наружу.

Сев на полку, Андрей закрыл глаза…

Никифор вернулся минут через десять. Набрав в лёгкие побольше воздуха, шагнул в парилку, одним движением взвалил на себя тело Андрея, вышел на улицу. Шумно выдохнул и понёс Андрея к воротам.

Никодим распахнул створки, пропуская Никифора, который, подойдя к черному внедорожнику, постучал пальцем по стеклу.

Саша вылез из машины, открыл заднюю дверь. Никифор осторожно положил тело Андрея на заднее сидение, скинув его сумку на пол.

– Сколько? – Спросил Саша.

– Как всегда. Через сутки проснётся.

– Добро.

Саша завёл машину и молча повёл её по тропинке. Через несколько минут внедорожник вывернул на асфальт и мягко покатил вглубь территории. Музыка не играла, ехали в тишине.

«Значение социальных данных следует рассматривать не только в разрезе их доступности, но и в контексте результативности их использования, улучшения качества принимаемых нами решений. Некоторые решения принимаются нами ежедневно».

(Андреас Вайгенд)

Утро понедельника выдалось дождливым. Андрей с осторожностью, услышав мелодию будильника, открыл глаза.

Накануне он не планировал напиваться, но так само собой случилось – не уследил и перешагнул тонкую грань между потреблением и злоупотреблением.

Вчера он, кажется, кому-то звонил… Кому? С опаской пересмотрел список исходящих на смартфоне: ну, все по классике – звонил давней бывшей, университетской подруге, с которой на последнем курсе у них чуть не завязался роман, старому приятелю, с которым до этого не общался лет пять. Чего хотел? Наверное, просто не быть одному. Одинокое пьянство располагает к беседе, как это ни странно. Страшно одному пить. Стыдно…

Вика занесла Андрея в чёрный список везде, где только можно. В эпоху социальных сетей и всеобщей цифровизации это очень серьёзно. Сегодня попасть в чёрный список равносильно тому, что на тебя спустили собаку и прогнали со двора. Но только если с собаками все ясно, то бан в соцсетях не так понятен: всегда же можно написать с какого-нибудь «левого» аккаунта… Возможность написать оставляет в душе место для прошлого, какой-то лучик надежды, иллюзию, что можно что-то вернуть.

Хотя, зачем на что-то надеяться – нужно брать себя в руки и идти дальше. Цепляясь за прошлое, упускаешь настоящее и лишаешься будущего.

На завтрак Андрей съел два куска булки с маслом, выпил кружку чая без сахара. Сахар кончился ещё позавчера, а купить как-то не с руки было – в магазине под домом не продавали, а идти через дорогу ради килограмма песка не хотелось.

– Н-да… – Андрей посмотрел на себя в зеркало: красные глаза, немытые три дня волосы…

Похмелья так такового не было, но думать всё равно тяжело. Будто кто-то вытащил у него из головы несколько модулей оперативки. Не мутило, не клонило в сон, не тошнило. Он просто откровенно тупил. Медленно размешивал несуществующий сахар в чашке, глядя в окно, медленно жевал, ещё медленнее думал и переживал…