Киваю. Хоть мне и не хочется, чтобы провожал. Знаю, что снова начнёт что-нибудь говорить о... Ванечке. Стоит только мысленно имя его произнести - сердце замирает в груди! Красивый такой. Высокий, чёлка темно-русая на лоб падает и завивается слегка. И такое чувство рядом с ним, как будто бы он - взрослый, сильный, способный защитить, справиться с чем угодно, а я маленькая...
- Идешь? - раздаётся над ухом.
Киваю. Забрасываю на плечо гитару. Шагаю следом домой... Хотя, домой ли? Можно это место домом называть? Дом - это ведь там, где человеку хорошо? Так?
Уже заперевшись в своей комнате, я позволяю себе достать из пакета с Мариниными вещами то, что Ванечка мне подарил. При Димке, конечно, не решилась рассмотреть. На ладони лежит фигурка князя Владимира из мультика про трёх богатырей размером примерно с два моих больших пальца. Красивая, очень аккуратно вырезанная и с коричневыми камешками вместо глаз. Князь? Невольно улыбаюсь - это у него мания величия или мультики любит смотреть? Трогаю золотистую металлическую корону, острыми вершинками выступающую над головой князя - что это и зачем - открывалка, что ли?
...Засыпаю под пьяные разговоры за стеной. Сегодня у них друзья. Мужики какие-то. Смеются, матерятся, рассказывают похабные истории. Мне слышно всё. Такие вот колыбельные. Сжимаю в руке подарок - это глупо и мне непонятно совершенно, зачем он мне это подарил! Но сам факт, само ощущение прикосновения к чему-то, чем владел ОН, наполняет сердце... Чем наполняет, я пока не могу понять. Просто там, внутри меня, больше не пусто... И впервые за долгие годы я засыпаю с улыбкой на губах.
А просыпаюсь в кромешной темноте от ощущения, что кто-то есть в комнате. От страха не могу пошевелиться. Хочется подхватиться с кровати и бежать... Только куда? Не к матери же? Она, вероятнее всего, как обычно пьяна в стельку и, вполне возможно, спит прямо там же, где пила, сидя за столом!
Лежу, не дыша. Прислушиваюсь к малейшему шороху. Хочется спросить: "Кто здесь?" Но, во-первых, я знаю, что голос ещё не вернулся. А во-вторых, по-детски кажется, что если тихонько лежать под одеялом на кровати, то ночное... чудовище меня не заметит и уберется восвояси. И, самое главное, ни в коем случае нельзя открывать глаза! Ни в коем случае!
11. 11 глава. София
Он наваливается сверху одним движением! Я успеваю подумать, что Мишкин друг просто ошибся комнатой и решил лечь спать на первую попавшуюся кровать! Но я же запирала дверь! Да и руки... Чьи-то грубые, мерзкие руки лезут ко мне под одеяло! Глупые иллюзии тут же испаряются, когда он начинает сбивчиво шептать:
- Тихо, тихо! Чего ты брыкаешься? Ты же у нас уже взрослая девочка, да? Тебе же восемнадцать было уже, да?
Он дышит в лицо смрадом из запахов водки, хлеба, консервов и чего-то мерзко-кислого, гадкого. И меня тошнит от этой смеси!
- Мама! - практически беззвучно шепчу я.
- Спит твоя мама... Под столом! - смеётся мужик.
Его лицо приближается, и мокрые губы больно впиваются в кожу на подбородке! Меня всю передёргивает от отвращения!
- Нет! - шепчу ему, отталкивая наглые руки, задирающие на мне футболку!
- Чего нет-то? Да! Тебе понравится! Я, знаешь, какой? Я всё умею! Тебе понравится!
Он сползает вниз по моему телу, обслюнявливая шею, тянет зубами ворот моей футболки. Луплю ногами и руками по чему попадётся, беззвучно кричу:
- А-а-а!
И резко замолкаю от удара по лицу. Даже, кажется, на долю секунды отключаюсь! Глаза распахиваются ровно в ту секунду, когда его руки начинают стягивать с меня мои тоненькие от старости пижамные шорты. А тело словно оцепенело всё - и я не могу найти в себе ни сил, ни смелости, чтобы сопротивляться ему дальше!
