Читать онлайн Евгения Халь - Ни с тобой, ни без тебя

1. 1 глава Таких, как ты, не бывает

Евгения Халь, Илья Халь

Ни с тобой, ни без тебя

Книга посвящается памяти нашего друга Ами Росса

Все, что видим мы, – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей – не видна.

Омар Хайям

Вера

"Если бы меня кто –то спросил, согласна ли я пережить все это еще раз, то я, не задумываясь ни на минуту, ответила бы:

– Да!

Сегодня не принято идти за любимым на край света. В чудесных женских романах, которые я так люблю, героиню сами находят прекрасные рыцари, банкиры, оборотни, вампиры. Но я – не типичная героиня. Я пошла за своим любимым сама.

Он ворвался в мою жизнь, как торнадо или ураган, полностью перевернул ее и исчез без следа. Но я знаю: ураганы всегда возвращаются. И в этом они похожи на мужчин.

Мужчины ... наша жизнь и смерть, боль и радость, благословение и проклятие. Мы, современные женщины, все можем. В горящий пентхаус войти, "Ламборджини" на ходу остановить. Мы одного не можем – сказать тихо и просто:

– Любимый мой, жизнь моя, душа моя, дышать без тебя не могу и не хочу!

Кто-то из читателей сейчас поморщился:

– Фи, пафос! Не сыпь мне сахар на варенье, автор, – и с этими словами закрыл мой блог.

Ну что же делать! Значит, это не мой читатель. А мой останется и дослушает эту историю.

Мы, современные женщины, разучились растворяться в любви, растворяться в Нем – единственном. Ждать с замиранием сердца это чувство. Переживать его на полную силу, не считая, не выгадывая, не требуя ничего взамен.

Любимый мой, таких, как ты, просто не бывает. Мы с тобой вряд ли проживем долгую и счастливую жизнь. Нас не похоронят в одной могиле. Но если бы это случилось, то на могильном камне я бы написала: «Ни с тобой, ни без тебя".

из блога Веры Бахревой "Дневник незнакомки".

Ами

Восточный Йемен, пустыня Руб-эль-Хали, граница с Саудовской Аравией

Ами Росс дочитал блог Веры Бахревой и закрыл ноутбук. Его длинные сильные пальцы погладили матовую серебристую крышку. В ярком свете ночной лампы блеснул на безымянном пальце огромный перстень, украшенный затейливыми буквами, которые ежесекундно меняли свой узор, складываясь в причудливые надписи.

Откуда же ты взялась, девочка? Таких, как ты, просто не бывает!

В эпоху всеобщей фальши и погони за деньгами, в эру продажности и скупого расчета – как получаются такие самородки? Столько лет любить его, Ами – незнакомца, которого видела лишь раз в жизни много лет назад. Любить так откровенно и самозабвенно!

Вера Бахрева… она бежит от прошлого, не знает будущего, и только он, Ами Росс, прожженный циник и профессиональный убийца, который сам себе не принадлежит – смысл ее жизни.

Ами подошел к бару, взял стакан, наполнил его белым "Чинзано". Подцепил из вазы со льдом несколько кусочков и бросил в стакан. Залпом выпил, не чувствуя вкуса. Буквы на кольце полыхнули алым и сложились петлей.

– Молчите! – резко сказал он. – Я все знаю!

Буквы погасли и свернулись клубочком, словно напуганный громким голосом котенок.

Женщины… как много их было в его жизни! Молодых и не очень. Продажных и тех, что называют себя порядочными. А разница между ними только в возрасте и цене: порядочные стоят намного дороже. Менялись эпохи, вспыхивали и угасали королевства, гремели революции, а женщины оставались такими же: знали себе цену и искусно набивали ее в тех случаях, когда бог при их создании был невнимателен и рассеян. Торговали молодостью, красотой, умом, слабостью – всем, что можно выгодно продать. Все женщины Ами чего-то хотели от него: славы, денег, тихой гавани. Ластились к нему гибкими кошками. Играли, подпускали к себе и тогда наступал момент истины – из мягких подушечек лап показывались коготки, и женщина называла свою цену.

Ненавистный момент! Гадостный и мерзкий. В его ушах еще звучал манящий, чуть хрипловатый женский голос, который умолял:

– Еще, Ами, еще! Только не останавливайся.

А реальность уже вступала в свои права, требуя открыть кошелек, подключить связи, протолкнуть, помочь, защитить, посодействовать, спрятать, спасти. Или просто купить: кареты, дворцы, бриллианты, меха, автомобили, жизнь, свободу, карьеру. Все зависело лишь от эпохи.

И тогда он научился платить заранее и учил этому других.

– Как только женщина снимает трусики, нужно сразу начинать платить, – говорил Ами молодняку, размешивая лед в бокале с неизменным "Чинзано".

В ответ раздавался взрыв смеха. Молодые и рьяные мужчины еще упивались собственными сказками о мужской силе, способной очаровать женщину, покорить ее, заставить послушно выполнять свою волю.

Ами терпеливо пережидал взрыв смеха и добавлял:

– Простите! Оговорился. Начинать платить нужно до того, как она сняла трусики.

Как-то он, Ами, пришел к старому раввину-кабалисту из Иерусалима. Старик перешел все границы дозволенного: мелкие демоны и джинны, попавшиеся в его ловушки, и ставшие покорными рабами, исчислялись десятками. Раввин грустно посмотрел на него – в миндалевидных глазах мелькнули понимание и печаль. Ами дал ему немного времени перед смертью, чтобы осознать переход от этого мира к следующему.

Старик подошел к узкому окну. За ним громадой возвышалась Западная Стена Храма, которую крестоносцы, занявшие город, почему-то называли Стеной Плача. Горели костры, бросая блики на белые иерусалимские камни. Упоительно пахло жаренное мясо, щедро приправленное баснословно дорогими специями, что продавались в Европе на вес золота. Звенели мечи, пригвождая к камням последних врагов, тщетно пытавшихся спрятаться в узких переулках Иерусалима.

– Запомните, Ами, – глухо произнес старик, – этот мир держится не на мудрости. Только две вещи в нем важны: шпи́ц и хари́ц – выпуклость и впадинка, мужчина и женщина. На них стоит мироздание. Магия, что происходит между ними – это единственная сила, способная перевернуть вселенную. Если бы бог так не задумал, то он бы все перекроил заново. Но он этого не сделал, правда? Вместо этого он запутал нас своими умными книжками. У бога вообще есть чувство юмора, поверьте мне, молодой немолодой человек! Жаль, что я не понял этого раньше, проведя всю жизнь в строгом воздержании, читая мудрые книги и рисуя ловушки для демонов.

– Великий Омар Хайям понял это еще до тебя, – произнес Ами. – Как-то он сказал мне:

Я спросил у мудрейшего: "Что ты извлек

Из своих манускриптов?" Мудрейший изрек:

"Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной

По ночам от премудрости книжной далек".

Глаза незваного гостя налились клубящейся тьмой, рассеченной надвое вертикальным золотистым зрачком.

– Прощай, старик, – Ами направил на него руку с перстнем…

…Но эта девочка, Вера, сводила Ами с ума! Не давала ему покоя. Каждую запись в ее блоге он ждал сутками, неделями, иногда даже и месяцами. А потом многократно перечитывал, запоминая наизусть. Никто и никогда не любил его так искренне, ничего не требуя взамен, не зная, кто он, откуда и жив ли вообще.

Она была напрочь лишена всех тех способностей, которыми обладала ее сестра-близнец Марина. Потому что она, Вера – вторая. Арабы не зря говорят:

– Дорра – морра. Вторая – горькая.

Они так говорят о второй жене, но принцип работает всегда и везде, где есть первые и вторые. Горькая, потому что Вера всегда будет позади. Не такая блестящая, как старшая сестра. Не такая талантливая. Обычная – каких миллионы. От силы своего древнего рода она не унаследовала почти ничего, кроме одного: способности любить. Девочка-любовь, утонувшая в чувствах, как в море.

Вера и не знает, что именно этот ее талант – растворяться в любви – единственная причина, по которой она еще жива.

…Буквы на кольце вспыхнули ослепительно белым светом и сложились в надпись: "Альё́н". Это означало, что его вызывал Верховный. Ами вышел из маленького коттеджа, пересек пограничный поселок, расположившийся у входа во Врата.

Пустыня Руб-эль-Хали –в переводе: "пустая четверть", самая жаркая и самая безжизненная в мире, сегодня разбушевалась не на шутку. Шара́ф – песчаная буря – огромными пригоршнями швыряла массы раскаленного песка, пытаясь вырваться за пределы установленной богом границы.

Красный песок стоял в воздухе, не давая вздохнуть. Горячий ветер почти сбивал с ног. Ами подошел к Вратам. Охранники расступились, освобождая дорогу. Ами слегка задержался возле створок, образованных двумя водопадами цвета индиго. По краям пронзительно-синей водной глади виднелись уродливые черные подпалины, оставшиеся после недавней попытки взлома Врат.

– Черт бы побрал этих джиннов! – в сердцах бросил Ами.

– А лучше бы их оседлали инкубы с суккубами! – глухо хмыкнул охранник из-под белого платка, закрывавшего нижнюю половину лица, и хитро подмигнул, смаргивая песок с ресниц. – Эти до смерти затр… авят!

– Слишком много радости перед смертью, – мрачно возразил его напарник. – Пусть лучше умирают девственниками.

– Это да, – хмыкнул первый. – Своих баб у них, джиннов, почти не осталось. Все джиннии внутри Ирема заперты. А человеческие женщины любовного пыла джиннов не выдерживают. Это только в их сказках "Тысяча и одна ночь" чуть ли не каждая посреди дороги отдавалась ифриту, а на самом-то деле у них с людьми физическая несовместимость. Оттого и бесятся они, джинны, то есть. От длительного воздержания, значит.

Оба охранника загоготали.

Ами ступил за Врата и с наслаждением вдохнул чистый прохладный воздух. По зеленой аллее он прошел ко дворцу Верховного – тот ждал его в саду.

Верховный сидел под оливковым деревом, потягивая ледяной шербет из манго. Безмолвная прислуга поставила еще один хрустальный бокал с шербетом на серебряный столик, сделанный в виде раскрытых крыльев и украшенный замысловатой вязью чеканки.

– Угощайся, Ами, – предложил Верховный.

По искусной чеканке пробежали алые искры и столик сложился. Между крыльями появился крошечный джинн в огненно-красных шароварах, взял бокал и протянул его Ами, церемонно поклонившись.

– Я смотрю: у тебя новая игрушка в коллекции, – Ами кивнул на столик. – Джинны подарили в знак почтения?

– Никто не идеален, – улыбнулся Верховный. – У каждого свои слабости. Я люблю красивые вещи и рабов-нелюдей. Ты…

Ами бросил на него быстрый взгляд и опустил глаза.

– А что любишь ты, Ами Росс?

– Тишину и покой, – ответил Ами, прихлебывая шербет. – А еще когда ты сразу приступаешь к делу вместо того, чтобы ходить вокруг да около.

– Кстати, о джиннах. Наш с тобой любимый ифрит Эльнар появился в Москве.

– Быть не может! – Ами с досадой отодвинул бокал. – Я бы знал. У меня там много местной нелюди на прикорме.

– Ну, значит, ты это упустил. Ифрит – он ведь высший джинн, не мелочь безродная, поэтому может перескакивать из тела в тело. Если он не пользуется магией, вычислить его невозможно. Он недоступен для наших обычных поисковых магических систем. А Эльнар вообще хитрый лис. Там, в Москве, даже простенькие заклинания не использует для маскировки. Зато правдоподобно и талантливо изображает богатого бизнесмена из Эмиратов. Деньги швыряет направо и налево. А щедрые подношения – лучшее прикрытие. Поэтому при моей нелюбви к джиннам в целом я еще как-то готов терпеть низших, – он щелкнул по носу крохи-джинна.

Тот тихо ойкнул и закрыл голову руками.
Верховный удовлетворенно хмыкнул и продолжил:
– Но высших джиннов, ифритов, я бы изничтожил всех.