Но отдохнуть ей не дали.
– Верунчик, дай телефон, а?
Вера открыла глаза. Перед ней, молитвенно сложив руки, приплясывала от нетерпения горничная Света.
– Ты что здесь делаешь, Света? Посторонним в кухню вообще заходить нельзя, а сегодня – тем более.
– Верунчик, я же на секундочку! Ну дай телефон, пожалуйста! Я свой дома забыла. Как назло, именно сегодня! А девчонки-жадюги не дают. А мне нужно срочно сфоткать кое-что.
– И что же? – улыбнулась Вера. – Стратегически важный объект по заказу американской разведки?
– Еще круче! Меня послали номер этого шейха убирать, а там такой крутяк! – Света закатила глаза. – Ну нереальный! Он свое постельное белье привез, шелковое, с ручной вышивкой. И кучу разных прибамбасов для богатеньких буратинок. Все прям так дорого и бахато! Я вот хочу сфоткать и одноклассникам в наш Волчехренск послать. Они застрелятся от зависти! Типа я такая вся крутая стала! Подруга шейха и все дела. На шелках сплю, с золота ем. Их просто разбомбит!
– Ой, Светка, – рассмеялась Вера. – Поймают тебя на вранье. Потом не отобьешься.
– А чего сразу на вранье? – Света кокетливо поправила челку. – Может, я ему понравлюсь, и он мне нефтяную скважину подарит? Мне же большую не нужно. Маленькую такую, на окраине Эмиратов, даже не в центре.
– Хорошо, бери, – Вера протянула ей телефон. –Только с одним условием: десять процентов доходов от скважины мои.
– Да не вопрос, Верунчик! Начинай разминать ладошки – бабосики считать будем, – горничная схватила телефон и убежала.
Шейх неотрывно следил за Верой, которая быстро перемещалась по залу ресторана. А Ами следил за ними обоими. Он старательно отворачивался, пряча лицо каждый раз, когда Вера лавировала в толпе гостей, пробегая мимо него.
– Не нравится мне все это, – прошептал Шаальтиэль, неслышно, как кошка, подойдя к Ами. – Джинн эту девочку просто глазами пожирает. С чего бы? Ами, ты уверен, что она для нас безопасна?
– До сегодняшнего дня был уверен. Причем много лет подряд. Она –вторая. А значит, обычная. Почти человек.
– Почти – это не совсем человек.
– Это зависит от того, сколько силы родной стихии ей
отмерено природой. Но повышенное внимание Эльнара к той, которая полностью лишена способностей, сильно настораживает. Нутром чую: старый лис чего-то ждет. На всякий случай проверю еще раз. Держи, – Ами передал бокал с вином Шаалтиэлю.
Потом осторожно извлек из глаз контактные линзы, спрятал в футляр и положил его в карман.
– Ты куда? – спросил Шаалтиэль.
– Хочу подобраться к ней поближе, – Ами ощупал взглядом толпу.
– Тебе для этого не нужно к ней подходить. Просто используй взгляд, на расстоянии, и все. Как обычно, – возразил Шаалтиэль.
– Личный контакт – лучший способ. Мне нужно к ней прикоснуться, – буркнул Ами.
– Ами, посмотри на меня, – Шаалтиэль смерил его недоверчивым взглядом.
Ами демонстративно повернулся к нему спиной, продолжая осматривать толпу.
– Ами, посмотри на меня! – настойчиво повторил Шаалтиэль.
Его голос вдруг изменился до низкого рокота и бокал в его руке завибрировал. Тонкие трещинки паутинками расползлись по стеклу.
– Не прячь глаза, Ами! Я слишком хорошо тебя знаю. Что происходит?
Ами молчал. Что ему сказать старому другу? Что можно объяснить ему, если он сам не мог себя понять? Его сердце бьется уже не одну тысячу лет. Безотказное сердце, которое привыкло мерно качать кровь и холодно молчать, уступая место нечеловеческой половине, вдруг встрепенулось и дало сбой. Это сердце вдруг вспомнило, почему его так воспевают и прославляют, проклинают и берегут люди. Это пугало Ами. Сбивало с толку. Но он ничего не мог с собой поделать. Ему нужно прикоснуться к Вере хотя бы на миг. Это все, что ему дозволено.
