Я не искусствовед. Даже близко не пытаюсь из себя его строить. Но оценить красивую картинку — о да, это я умею прекрасно.
А вот дикое буйство красок, будто целый океан вдруг замер и порос разноцветной плесенью.
— Моя любимая картина, — мягкий и очень девичий голос, наполненный бархатистыми низкими нотками звучит над моим плечом, — большинство людей, как это ни странно, заказывают у меня портреты. Особенно мужчины.
— Зачем же заказывать у абстракциониста реалистичный портрет? — удивляюсь, поворачиваясь на голос.
— Затем, чтобы гнусно фантазировать все то время, пока портрет будет рисоваться, — Вера Сехмет, миниатюрная пухленькая брюнеточка с потрясающе чувственными огромными глазами, ослепительно мне улыбается.
Её, так скажем, “рабочие инструменты” украшены потрясающим декольте. Ох, да, тут есть о чем пофантазировать.
Я даже с некоторым сожалением кошусь на свой фасад. Увы… Когда подрабатываешь моделью на съемках у дизайнеров, маленькая грудь — это, конечно, достоинство, но когда дело касается женской самооценки…
Что ж, спасибо хоть не совсем плоскодонка, что уж там.
— Может быть, ты не поверишь, но я так устала, когда на меня вот так реагируют, — доверительно и слегка ворчливо шепчет мне Вера, чуть наклоняясь вперед и как-то совершенно легко и невозмутительно переходя со мной на ты.
Эй, Цветик. Ты с ума сошла! Что это еще за мимими с подружками жены Козыря? Ты забыла, в чьих часах тут расхаживаешь? Кстати…
Я поднимаю руку и провожу пальцами по волосам якобы встряхивая начесанную и налаченную мою гриву. Широкая кожаная полоса бросается в глаза очень сильно — даже затянув на последнюю возможную дырочку, я все равно не теряю часы только потому, что ношу руки скрещенными на груди. Ну, то есть на том, на чем Вера Сехмет рисует.
Кстати, о ней. Я оказалась права. У художницы, как и у встречавшихся ранее мне её коллег, оказывается отличная зрительная память. И если лица моделей и натурщиков художник обычно не утруждается запоминать, то эффектные часы на фактурной мужской руке — очень даже.
— Нет, ну что вообще вы все в нем находите? — сердито интересуется Вера и в сердцах встряхивает идеальным своим каре. — Вот через одну буквально…
— Вы? — удивленно приподнимаю я бровь. А Вера бросает недовольный взгляд за мое плечо и влево. Туда, где за углом особенно активно журчат чьи-то голоса. Если прислушаться — можно услышать высокий манерный женский голос. Если сделать пару шагов, чтобы сменить угол обзора — увидишь и хозяйку этого голоса в её ярком, режущим глаз платье. И мужчину, на плечах которого она виснет.
Того самого, чьи часы сейчас цепко обхватывают мое запястье.
Она… Не обманывает моих ожиданий. Эти идеальные локоны, уложенные роскошной пышной волной. Эти глянцевые губы, в которых так красиво отражаются вспышки столпившихся вокруг них фотографов. Эти ровные скулы и бедра… Я могла бы продолжать вечно.
Если бы я хотела выгодно выскочить замуж — я бы была как она. Потому что если характер паскудный, значит, ты во всем остальном должна быть совершенством. Чтобы компенсировать.
Я не хочу выйти замуж. Поэтому у меня нет ни выдающейся попы, ни пухлых губ, ни бесконечных ресниц. И сравнивать меня с Кристиной Козырь — все равно что сравнивать невзрачную камбалу с золотой рыбкой.
Сам Козырь абсолютно бесстрастен. Он из тех мужчин, что может даже просто смотреть прямо перед собой, не улыбаться даже, держать морду кирпичом и быть при этом впечатляющим и фотогеничным.
