– Твоя вина в том, что ты все еще живешь с мамой! – выдала Ольга. – Тридцатилетний мужчина – с мамой!
– Минуточку, дорогая.
Уронил руку на стол, какое-то время внимательно рассматривал свои длинные пальцы с очень короткими ногтями. Потом сцепил их в замок. Поднял взгляд на Ольгу.
– Хочу внести ясность, – таким же чужим голосом, как у нее, начал он. – Это не я живу с мамой, а мама со мной. Если ты помнишь, она жила в другом городе. И я перевез ее оттуда, чтобы ей не было одиноко. Чтобы на старости лет она не осталась совсем одна.
– Это ты о ком, Новиков? – Ольгины брови удивленно поднялись. – Софья Станиславовна – старуха? Издеваешься? Она полна энергии и, надеюсь, еще долго такой останется.
– Спасибо. – Нет, он не купится на лесть.
– И вполне могла бы жить отдельно. Да, в нашем городе. Но отдельно.
– А если она не хочет? Не могу же я ее выгнать из дома! – зло фыркнул Игорь. Помолчал, добавил: – Только потому, что это кому-то не нравится.
Что-то в его голосе, в позе, в том, с какой силой он сжимал пальцы, намекало, что она движется не в том направлении. Она ступила на запретную территорию. Следовало остановиться.
– Да не в этом дело, Игорек, – хохотнула она. Задрала белоснежный халатик, спинку изогнула, как надо. – Просто ты рано или поздно женишься, а две хозяйки на одной кухне, как известно, не уживаются.
– Значит, – он встал, подошел к двери, приоткрыл ее, – значит, буду искать такую хозяйку, которой моя мать не помешает. А теперь извини, Оля, мне срочно надо позвонить.
– Ладно, я все поняла. – Полный сочный рот тронула фальшивая улыбка. – Будем искать понимание с Софьей Станиславовной.
Как будто ему это нужно. Вроде как он ее уже замуж позвал. Как будто он такой олух, чтобы в самом деле поверить, что Ольга способна переделать себя ради него и его матери. Оля не такая.
– Пока, милый. – Притормозила у двери, поймала его подбородок двумя пальцами. Крепко прижалась губами к его губам. – Не обижайся на меня. Я просто соскучилась.
Он закрыл за ней дверь, для верности даже запер на ключ. Вернулся к столу, достал мобильный. Звонок, второй, третий. Мать не отвечала. Стал звонить на домашний. Тоже тишина. Набрал соседку.
– Анна Ивановна, голубушка, не очень обеспокою, если попрошу вас зайти ко мне?
У него почему-то вспотело лицо, а ноги налились тяжестью. Три операции? Ладно, и похлеще бывало. И ничего, бегал потом по этажам, как мальчик. Это все из-за матери. Из-за страха за нее.
– Алло, Игорь? – позвал голос соседки.
– Да-да, Анна Ивановна, я здесь.
– Нет ее дома. Я звонила, стучала – нет ее.
– А что же она мобильник не берет?
– Так забыла его! Я прямо под дверью набрала, и мобильный в двух шагах затренькал. Положила, наверное, в прихожей и забыла. Такое с Сонечкой уже бывало.
Да? А он не помнил. И не помнил, чтобы мать за весь день ему ни разу не позвонила.
– А вы видели, как она в магазин уходила, Анна Ивановна?
– Видела, – порадовала соседка.
– Когда это было?
– Где-то перед обедом.
– А сейчас почти пять, – прошептал самому себе. Боль неожиданно сдавила сердце.
– Что-что?
– Нет, ничего. Спасибо вам огромное.
– Если увижу Сонечку, сказать, чтобы вам перезвонила?
– Что? Да, конечно. Нет, не нужно. Я сам.
Он уже снимал халат. Набрал заместителя, объяснил ситуацию.
– Волнуюсь, старик. Ушла, мобильник дома. Уже пару раз чуть под колесами не погибла.
– Понял-понял, езжай. Если что-то срочное, Ольга встанет к столу.
