Хорошо, что он ушел, дав мне возможность в одиночестве переварить случившееся. Иначе мне пришлось бы обернуться, и тогда он наверняка заметил бы возбуждение, крупными буквами написанное у меня на лице. А к такому унижению я не готова. Ведь пока я таяла от ощущения его теплого дыхания на затылке, он оставался невыносимо спокоен. И вряд ли когда-либо еще вспомнит этот кухонный эпизод.
Зачем только я спросила его про соль? Зачем только он решил сам достать ее из шкафчика?
Соберись Ника, ради Бога! Платов ушел.
Переведи дыхание и займись едой. Ты тут для этого стоишь, а не для случайных оргазмов над кастрюлей с борщом.
Подхожу к раковине и открываю кран с холодной водой. Смачиваю руки, прикасаюсь ими к разгоряченной коже шеи и грудной клетки.
Закрываю глаза. Дышу.
Вдох. Выдох. Вдох. Точно так, как учил меня психоаналитик, к которому я ходила после ареста Самохина.
Даю себе время прийти в себя, потом возвращаюсь к готовке. Борщ я всегда варю по традиционному рецепту мамы – брат его обожает, и обычно я готовлю по его просьбе. Даже не знаю, почему решилась на это сейчас, когда Кирилл далеко. Может быть, потому, что я вдруг почувствовала себя страшно одинокой в комнате, которую мне выделил Дима, и решила занять себя чем-то, что в воспоминаниях тесно связано с домашними семейными вечерами.
К тому же, я неверно истолковала пронзительную тишину в квартире. Думала, что Платов ушел – только поэтому выбралась из своего укрытия. А он не ушел.
- Как там твой борщ, готов? - человек, который со вчерашнего вечера занимает все мои мысли, вновь появляется в дверном проеме кухни.
- Готов, - киваю и смотрю на него, не в силах сдержать улыбку. - Будешь?
- Естественно! - с этими словами он проходит в кухню.
Пока я привожу в порядок рабочую поверхность, Дима вынимает из шкафа глубокие тарелки и ложки, сервируя стол.
- Там свежий хлеб и сметана, - говорю я, указывая на крафтовый пакет.
- Все предусмотрела, - хвалит он добродушно.
Мы обмениваемся улыбками и усаживаемся за стол напротив друг друга. Пододвигаю к себе тарелку, но не ем – слежу, как Дима подносит ко рту первую ложку.
- Ну как? - замираю в ожидании его ответа. Почему-то мне очень хочется, чтобы ему понравилось.
- Вкусно.
- Вкусно? - повторяю скептически.
Дима широко улыбается.
- Ты права, очень вкусно, - соглашается он, разглядывая меня своими таинственными глазами. - Восхитительно.
Удовлетворенная, я принимаюсь за еду.
- Где ты научилась готовить? - спрашивает Дима, отламывая кусок багета.
- Это все уроки мамы. Когда-то она очень любила готовить, и я всегда с нетерпением ждала выходных, свободных от школы, чтобы провести с ней время на кухне.
- Скучаешь? – проницательный взгляд фокусируется на моем лице.
- Я привыкла, - отвечаю кратко, игнорируя болезненный укол в сердце.
- Я разговаривал с Кириллом, - убедившись, что я не собираюсь вдаваться в подробности своей прошлой жизни, Дима вновь возобновляет беседу. - Не стал посвящать его в происходящее, чтобы не волновать перед операцией. Расскажем после.
Я согласно киваю. После этого в разговоре вновь возникает продолжительная пауза.
- Как идут дела в твоей компании? – спрашиваю, просто чтобы сгладить неловкое молчание.
- Хорошо. Почему ты спрашиваешь?
- Ты много работаешь, - рассеянно пожимаю плечами. - Даже в свой выходной.
- Когда у тебя свой бизнес, сложно делить время на работу и отдых, - говорит он непринужденно. - Я по крайней мере этому еще не научился. У меня отличная команда, но я предпочитаю быть в курсе всего, что происходит.
