– Нет, – сказал я, – Машка, она точно не Синекдоха.
Надо сказать, что у Машки Ляжкиной очень пышная фигура. Это в её-то восемнадцать-девятнадцать. А что будет в тридцать-сорок – представить страшно. У нас во дворе моей юности про таких говорили, пардон, «груди на блюде и попа-Европа».
– Тут много вариантов, – деловито сказал Петя. – Потенция. Комплекция. Даже можно: Комплектация. А лет через двадцать-двадцать пять можно будет сказать: Агломерация.
– Вот ты гений! – искренно изумился я. – Давай дальше словоблудием заниматься. Еще десять минут до пары. Так… Вижу Жанну Семёнкину. У неё, кстати, сестра-двойняшка.
– Ну, тут всё просто. Не догоняешь?
– Нет.
– Если сестра-двойняшка.
– И что?
– Какое имя у твоей Семёнкиной? Если у нее сестра-двойняшка?
– Какое?..
– Аналогия.
– Обалдеть! Я бы, чтоб такое сочинить, пять часов сидел бы, воздух портил.
Мимо нас быстро пробежала какая-то девушка с очень сосредоточенным лицом. Никаких особых примет.
– Ты её знаешь? – спросил я.
– Нет, – ответил Петя.
– Как назовём?
– Она, Вовка, бежала?
– Да.
– Как лошадь?
– Да, как лошадь.
– И?
– Кобыла? Скакунья? Наездница? Самка мустанга?
– Господи, какой же ты, Вовка, плоский… Ежу понятно, что – Кавалерия!
– Блин! Валерия, Кавалерия… Это же так просто.
– Еще бы, – самодовольно ухмыльнулся Петя. – Так, отворачиваемся. Мимо нас идёт Мосгаз.
Мосгаз – это Антонина Сергеевна Панова. Наивреднейшее существо. Доцент истории. Делать всевозможные гадости – это её хобби и радость.
Антонина Сергеевна Панова сосредоточенно прошла мимо нас, явно замышляя какую-то свою очередную мерзость. Мы с Петей синхронно развернулись обратно.
– Как назовём?
– Не знаю. Вонючка.
– Сам ты… У неё же сама фамилия подсказывает, – торжествовал Петя.
– И как?
– Пандемия, конечно.
– Феноменально!
За последние шесть-семь минут переменки перед нами прошли: Аномалия, Суспензия, Саванна, Абстиненция, Синонимия, Периферия, Аннотация, Комедия и еще с десяток милых дев.
В самом конце переменки мимо прошла наша непосредственная начальница. Человек, с которым, если честно, совсем никому не хочется общаться, но по необходимости приходится.
И мы назвали её как? Правильно. Вакцинация.
Когда-то очень-очень давно, в 2000, помнится, году, я внимательно перечитал культовый труд психогуру Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений», написанный, кстати, в 1900-м. Юбилейно, выходит дело, прочитал. К столетию издания.
Помню, меня поразило в первую очередь следующее: всё, что написал Фрейд, было, конечно, в высшей степени забавно, но это «всё» не имело решительно никакого отношения ко мне лично. Ну, никакого решительно отношения.
Я тогда судорожно пытался толковать свои сновидения по Фрейду, и у меня ничего не получалось. Вернее, получалась какая-то чушь. Какие-то суши в квасе. Пряники в пиве.
Потом я прочитал еще многое из дяди Зигмунда и совершенно искренно возненавидел эту личность, этого неуемного диктатора от психологии. Этого гауляйтера души человеческой.
Однажды мне приснился сон (протолкуйте его, если сможете – по Фрейду). Клянусь, не вру. Передаю сон по-настоящему. В то время я уже начал записывать сны. Но об этом позже.
Я сижу в большом зале. Кругом – куча незнакомых людей. Встречаются, впрочем, и знакомые: одноклассники, однокурсники, продавщица Зухра из «Пятерочки», теренер Вадим из фитнеса, бомж Гаврюха с Пражской, мои кошки Савва и Муся, Навальный (не к ночи будь помянут), Эммануэль Макрон, Вахтанг Кикабидзе… Словом, весьма питательный винегрет из «бессознательного».
