Через два часа она вернулась с заштопанным, то есть зашитым, ёжиком.
– Ему наложили швы! Десять дней уколов! Потом едем снимать швы! И ёж здоров! – сияла жена.
Я с тревогой посмотрел в небо, голубое, как в песне кота Базилио и лисы Алисы.
– Всего-то три тысячи, – с фальшиво виноватым кокетством сказал жена. – Ведь наложили же. А что такое три тысячи по сравнению с жизнью живого существа?
– А снять?
– Столько же.
– Плюс такси четыре раза.
– Говорила тебе – учись водить.
А что, железный аргумент. Не научился водить (при моих минус много в смысле зрения, но это не считается) – вози штопать подкидных дырявых ежей за бабки.
Ежа посадили в коробку из-под пылесоса, насыпали ему туда травы, поставили мисочку молока, положили яблоко.
Почему-то ежи в литературе, кинематографе и мультипликации всегда сопровождаются яблоками. Хотя наш штопаный питомец до яблока так и не добрался.
Мы положили ему еще одно крылышко, которое представитель семейства ежовых сожрал меньше, чем за минуту.
Жена и сын ушли в свою инфонавтику. Через пару минут жена воскликнула:
– Нет!
– Что «нет»? (я)
– Он стухнет в коробке.
– Как это: «стухнет»?
– Ежу нужна почва.
– Тоже мне почвенник-Достоевский.
– У нас есть кирпичи? – не обращая на мое почвенничество внимания, спросила жена.
– За сараем.
– Мужчины, идем строить дом для ежа.
– Ура! – закричал сын.
– Кстати, как мы его назовем? – спросила жена.
– Паша, – быстро ответил я.
– Отлично! Павел – это красиво. В переводе с латинского «малыш, маленький».
Жемчужина из жениного левого глаза:
– Мальчик мой…
– А если «он» – на самом деле «она»?
– Это не принципиально в современном мире. «Он», «она» – какая разница?
– Ничего себе… А поправки в конституции? Традиционные ценности и так далее?
– Будет Павлой.
Потом мы через день коллективно пытались определить, Павел он или Павла, и не определили, как булгаковский персонаж Степа Лиходеев, который не определил, в брюках он или нет.
Мы с сыном, кряхтя, натаскали кирпичей и соорудили что-то вроде замка: метр на метр. Сын даже надстроил дополнительные башенки, как на всех дачах «новых русских». Красиво. Высота – где-то полметра, чтобы Павел не перелез через стенку.
Павел, несмотря на наложенные швы, стал молнией метаться по замку. Потом ему дали еще одно крылышко, он его жадно сожрал и успокоился.
– Три раза в день у Павла должна быть прогулка, – отчеканила жена. – Сопровождать Павла будем по очереди.
Не знаю, как сейчас, а во времена моей счастливой юности было такое выражение «ёжиков пасти». Что значит – «балду пинать». В смысле – бездельничать.
Был у меня приятель – Сашка Слизняков, человек до того ленивый, что ему было лень есть и спать.
Совсем пикантный случай. Сашка ленился делать все, даже ковырять в носу. Однажды он не ковырял в носу несколько дней. Потом почувствовал, что в носу у него что-то вроде колючей проволоки и дышать затруднительно. Сашка запустил палец в нос и – обрезался. Потом ходил, вернее – лежал с пластырем на указательном пальце. Все это – чистая правда.
Так вот: позвонишь, бывало, Сашке:
– Что делаешь, Санёк?
– Ёжиков пасу. А ты?
– Я тоже пасу ёжиков. Пойдем их пасти вместе?
– На Байконур?
– На Байконур. Куда же ещё? У меня три рубля есть.
– Пошли. Банку не забудь.
И мы шли с банками «пасти ёжиков на Байконур». Это было наше устойчивое выражение. «Байконур» – пивная. Там ставишь банку, нажимаешь кнопку «пуск» – и льется пиво. Сашка пиво пить не ленился.
