Гнилая зима. Куча работы. Мой коллега Филя Чуховёртов постоянно повторял: «Вот так и живём. И работка интенсивная, и погодка депрессивная».
Где-то на границе зимы и весны мы завели кота, о чем я уже писал. Потом буквально в один и тот же день произошли два величайших события, имеющих, как я думаю, непосредственную типологическую связь.
Во-первых, мы кастрировали кота.
Во-вторых, Путин сменил правительство.
Не вижу никакой разницы в этих мировоззренческих манипуляциях. С точки зрения Абсолюта (здравствуй, Гегель и прочие полукастрированные западно-европейские вещуны), это одно и то же.
И – вдогонку – кто я для моего нового кота-правительства? Хозяин? Работодатель? Нет, просто едодатель. И всё. Завидую котам.
А потом пришла какая-никакая весна. И все эти прелести с самоизоляцией, удалёнкой и прочее.
Дежурная шутка от снайперов: «Что вы все тут ноете: удалёнка, удалёнка… У нас, у снайперов, вся наша работа на удалёнке…» Смешно. Но не очень.
От самоизоляции пострадали все. Но больше всех, как я думаю, квартирные воры. Я им по-человечески сочувствую.
Когда начался коронавирус, я сразу записал в свою записную книжку: «Вот весь мир и надел хиджабы».
Избави меня Бог глумиться над исламом. Я его более чем глубоко изучал и нежно люблю. Но, тем не менее, маски надели все, даже включая мужчин.
Но приступаю к существу проблемы.
Меня посадили на эту самую пресловутую удалёнку. То есть, иначе говоря, я должен выходить на связь с сотней студентов и в этом алчно-квакающем Солярисе интернета искать контакт с ними. А значит сочувствие, взаимопонимание, взаимосвязь…
Я всегда, как бабка на рынке, продающая редиску, вещал о том, что интернет – это предсмертный сон человечества. Перед смертью человек видит всю жизнь, а человечество видит сон в виде интернета.
Кстати, до сих пор не могу понять, почему наши люди на рынках, уже много десятилетий, употребляют две формы.
Во-первых, довольно хамское повелительное наклонение в форме первого лица множественного числа («Редисочку покупаем! Покупаем редисочку!»).
Во-вторых, форму, апеллирующую к предполагаемому склерозу покупателя: «Кто редисочку забыл купить?»
Иногда все вместе: «Кто забыл редисочку купить – покупаем!» Фантастика! Но это лирическое отступление. Итак.
Сижу я на так называемой удалёнке (ср. «отстранёнка», «расчленёнка» и т. п.).
Утро, лекция, надо наладить связь. Налаживаем.
– Вы меня слышите, Светлана?..
– А?..
– Светлана!..
– А?.. Вы кто?..
– Светлана?..
– В каком смысле?..
– А?..
– Что «а»?..
– Вы меня слышите?
– Да… Я – Светлана. А вы кто?
– Ура! Я ваш преподаватель. Вы меня видите?
– Нет.
– Очень плохо. А где Фарух?
– Кто?.. Если вы насчет доставки пиццы…
– Фарух. Фарух, вы нас слышите?
– Чуть-чуть совсем. Ты кто, братан?..
– И видите?..
– Нет, чуть-чуть совсем не вижу. Не вижу и не слышу чуть-чуть совсем.
– То есть не видите.
– Вах!.. Шайтан-говорилка…
– Ангелина…
– Оу?..
– Это ты, малыш?..
– Вы меня слышите?
– А вы кто?
– Я не малыш. Я ваш преподаватель.
– Еще что-нибудь придумай, малыш…
И так час с лишним.
Когда хоть «чуть-чуть совсем» налаживается связь, я начинаю вещать:
– Итак, начинается лекция. Здравствуйте, коллеги.
– Леги-леги… – квакает эфир.
– Тема лекции: «Русские глаголы движения»…
– Женя-женя, – бурчит Солярис.
– Вы должны будете сдать работы по глаголам движения. Глаголы движения – фундаментальная проблема русской лингвистики.
– Фистики-фистики…
