– Мне же больно! – в голосе ее были слезы. – Что вы сделали?!
– Я тебя обезвредил, – ответил Хасан. Сунул пистолет в кобуру, подобрал с пола оружие Виолет. – Руку можешь забрать. Медленно. Дернешься, отрублю голову.
Виолет кивнула. Свет ламп преломлялся в ее глазах, превращая радужку из зеленой в ярко-изумрудную. Медленно и осторожно рыжая вампирша поползла к отрубленной руке. Схватила ее, приставила обратно. Да так и осталась сидеть, ожидая, пока срастутся ткани и кости.
Да уж… Красивая, но смотреть противно. Эшива бы уже дайнами массового поражения во все стороны кидалась, или хоть прыгнула бы, чтоб горло когтями вырвать.
Загремели по камню подбитые титаном ботинки, вновь распахнулась дверь. Заноза, шипя и фыркая от злости, как кот, свалившийся в бассейн, поглядел на Виолет, на Хасана, оглянулся на подоспевшую Эшиву. Ему очень хотелось ругаться. Ему хотелось ругаться сильнее, чем выпить крови с наркотиками. Бедный мальчик. Ни того, ни другого нельзя.
– Что смешного? – синие злющие глаза уставились на Хасана.
– Кроме тебя – ничего, – ответил тот честно. – Кто-то дал афат девчонке.
– Это Август заставил, – всхлипнула Виолет, – мальчиков… тут два мальчика… – она огляделась, только сейчас увидела два тела, лежащие под диваном у телевизора. – Вон те. Август велел им. Кидали жребий. Афат дал светленький. Я не помню, как их зовут.
По мнению Хасана «светленькими» были оба. Брюнетом он ни одного бы не назвал. Да какая разница, кто именно убил дочь Старого Лиса? В любом случае, это сделал Хольгер.
– Он сбежал, – Заноза сунул руки в карманы, – Хольгер сбежал. Я не успел выстрелить.
– На нее отвлекся? – Хасан кивнул на Виолет.
– Нет. Иначе б я ее прибил. Со злости. Он просто сбежал. Кровь потратил и смылся.
– Ладно. Найдем. Дети там, за перегородкой, в клетках. Восемнадцать живых. Им врач нужен, но сначала поговори с ними. Чтобы никогда, никому ни слова правды. Ну, сам знаешь. Эшива, присмотри за дамочкой. Заноза, закончишь с детьми – иди к девочке. Приведи ее в чувство хоть немного, пока она на слезы не изошла.
Нужно было сгрузить в машину парализованных най. Вызвать полицию, чтоб увезти детей. О том, чтобы представить нападение на Крестовник, как ограбление или разборки между бандами, и о том, чтобы состряпать удобоваримую историю про похищение и спасение подростков пусть заботятся сами копы. Они умеют.
Слишком много живых оказалось втянуто в это дело, вот что плохо. И тем нужнее сейчас договор с Алахди. Венаторы умеют наводить тень на плетень так, как полиции и не снилось. А без тени, густой тени, такой же основательной и убедительной, как фокусы Эшивы, уже не обойтись.
* * *
С подростками обошлось без проблем. Дайны работают тем лучше, чем больше людей накрывают. Ну, или нелюдей. Это без разницы. Цепная реакция. К тому же, эмоции усиливаются в прогрессии. Не говоря уж о том, что все восемнадцать сразу поняли, что их пришли спасать. А это немало способствует установлению симпатии.
Выпускать их из клеток Заноза не стал – знал, что под влиянием дайна девчонки кинутся обниматься, да и от парней ничего хорошего ждать не придется. А он, каким бы ни был эмпатом, как бы хорошо не относился к тем, кто хорошо относился к нему, прикосновений не выносил. Поэтому сослался на то, что открыть замки может только его напарник.
Хасан понес в машину парализованных най. Вот тоже еще морока, будто Тидемана мало было… Заноза знал, что Турок предпочел бы сцедить у упырят кровь, а оставшееся сжечь. Может, лучше так и сделать? В каждом из них по десять кварт четырехсотлетней крови, и в чистом виде она полезней, чем два юных, ни на что не годных вампира.
