– Не надо. Сама доеду. А у нас теперь за рулем квасят?
– У нас всегда делают, что хотят, особенно я. Давай в машину садись. Поговорить надо.
– Пыф. Тебе надо ты и выходи из машины.
Я обошла его тачку. Черный внедорожник с затемненными стеклами и массивной «мордой». И направилась к железнодорожным путям. Как назло, ни одной живой души. Чертовая пятница. Народу вообще нет. Все разъехались. Он таки затормозил у путей и выскочил из машины.
– Ты! Стой! Куда намылилась? Я тебе сказал в машину сесть.
Твою ж! Начинается! Осмотрелась по сторонам – ни души. Кут, видать, на автобус пошел и уже уехал, ему в другую сторону. Черт. Я еще и на каблуках. Не высоких, но все же. Убежать не выйдет, без туфель не вариант, холодно. Да и куда бежать? В посадку?
Я обернулась и руки в карманы короткого пальто засунула.
– А я, может, с тобой на улице хочу постоять, воздухом подышать.
Ухмыльнулся самоуверенной улыбочкой. Мистер Неотразимость местного разлива. Может, когда-то давно, когда я еще не встретила Барского, вот эти все понты меня б поразили, и он показался бы симпатичным, но разве кто-то может сравниться с самим дьяволом? После него кто угодно ни о чем и не за чем.
Кто сказал, что лед обжигает не так сильно, как пламя?
– Ты что матери моей наговорила сегодня, лахудра рыжая? Что о себе возомнила? Ты ж обычная шлюшка. Ублюдка нагулянного приволокла и корчишь недотрогу.
Сам на меня идет и пиво свое из горла хлещет. Я медленно выдохнула. Надо как меня учили, надо другой тактикой совсем. Станция пустая совершенно, да и не станция это. Только поручень железный, лавка и табличка.
– Ну с кем-то недотрога, а с кем-то, может, и нет. Ты ж не пробовал…, – подмигнула и облизала губы кончиком языка. Облокотилась о поручень, голову вбок склонила.
Имя его не помню, Устинья Бычком называет. А отца его козлом. Приблизился, брови от непонимания свои белые нахмурил, в глазах похотливые огоньки заблестели.
– А ты попробовать предлагаешь?
– Может быть… я ж не знала, как твое внимание привлечь.
Мясистые губы растянула самодовольная ухмылочка. Затянулся сигаретой, и дым мне в лицо выпустил.
– Привлекла, – подошел вплотную и на меня пахнуло перегаром пива, сигарет и рыбы, – красивая сучка. А рыжая по-настоящему или крашеная?
– По-настоящему. Будешь хорошим мальчиком, сам убедишься, что рыжая я везде.
– Гы…гыгы, – заржал, поднес бутылку к губам, – я щас убеждаться буду, на капоте тебя разложу и посмотрю.
От страха засосало под ложечкой, и по телу прошел озноб. Он хоть и не выше меня, низкорослик, но очень сбитый. Мне с ним не справиться.
– Пить хочется, поделишься? А потом раскладывай, где угодно.
– Поделюсь.
– А сигареткой.
Полез в карман за пачкой, глаза уже не сверкают яростью, а горят мерзкой похотью. Если у меня ничего не выйдет, он меня тут и похоронит. Говорила мне Устя не ходить сегодня.
– Нет. Я твою хочу. Так эротичней.
Выхватила у него изо рта сигарету, поднесла к своим губам, он склонился чуть ниже, а я взяла из его рук второй рукой бутылку. И тут же резко вначале затушила сигарету ему об глаз, отбила о поручень горлышко бутылки и всадила ему в лицо, разодрала его так, что кровь захлестала ему на куртку и мне на пальто.
– Сукаааа, – взревел, но глаза открыть не может и ворочается, как медведь раненый. Я все же туфли скинула и побежала в лесополосу. Если бежать быстро, то, может, успею выскочить к перекрестку, там уже автобус ходит в деревню, а может, попутку поймаю.
