Но юной дочери графа Антарского не было страшно. Наоборот, она мысленно усмехнулась. Вот и причина того, что страдания утонченной, ранимой герцогини никто не понимает. Кому понимать, если кругом одни мужики да неотесанные деревенщины! А то и оба в одном лице, типа Альбрехта на воротах.
– Госпожа Инесса, не сочтите за подхалимаж и назойливость, но… позвольте вручить вам подарок. – Ниенна заозиралась по сторонам и с облегчением охнула: котомка с вещами стояла у стены буквально в двух шагах. – Так получилось, что, убегая из дома, я взяла с собой кое-что, а в нынешней жизни оно мне не пригодится. Продавать не хочу: как вы правильно выразились, купят бесстыжие торгаши, не понимающие истинной ценности предмета.
Она торопливо раздвинула тесёмки, пошарила в лежащей на стопке вещей шкатулке и выудила оттуда кулон и серёжки-капельки. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с богатейшим гарнитуром герцогини, ибо незамужней девице полагалось носить лишь простые и изящные безделушки. Зато опалы были теми самыми, из Островитных гор. Редчайшими и очень дорогими.
– Прошу, примите пока эти украшения. А я поговорю с деканом и приложу все усилия, чтобы вам как можно скорее доставили самых изысканных платьев и драгоценностей.
– И меха, – захлопала в ладоши герцогиня Инесса. Глаза её засветились радостью. – Обожаю соболиные меха! Пусть одеяло мне из них сошьют!
Драгоценности сели на полупрозрачное тело как влитые и засияли, словно звёзды морозной ночью. Ниенна невольно засмотрелась, раскрыв рот.
– И всё же, дитя, почему некромансия? – лукаво взглянула на неё герцогиня. – Почему ты вообще сбежала из дома? Думаю, от неудачного замужества?
– Вы очень проницательны, госпожа, – снова присела в реверансе Ниенна. – Меня хотел в жены маркиз Жермен, а я лучше умру, чем…
– Боги! – не дала ей договорить призрачная Инесса. – Да он на момент моей смерти уже был немолод! И ко мне сватался, я отказала. Он вдобавок жаден, как лепрекон, и вечно угрюм.
– Тогда вы понимаете, госпожа, почему я сбежала.
– Ничто в этом мире не меняется, – с грустью покачала головой Инесса де Монсельон. – Пять сотен лет прошло, а мужики всё также думают, что за деньги можно купить покорность бесправных юниц, даже если сам страшен и стар, как распоследний упырь. Тьфу на него, девочка. Стань достойной некромансеркой и упокой это чучело окончательно!
Она хлопнула в ладоши и растаяла в воздухе. А пространство вокруг вновь затянуло уже привычной пурпурной дымкой…
– Эй, пташка, очнись! – кто-то осторожно хлопал Ниенну по щекам. – Уморила тебя знатная тетка, что ли?
Герда. Стоит перед ней на коленях, с тревогой вглядывается в лицо. Стоп, она что, упала в обморок?! Ниенна, кряхтя, поднялась с мягкого ковра и положила шар на столешницу. Сейчас он совершенно не светился.
– Ну? – надменно-вопросительно поднял брови декан.
– Всё в порядке, – кивнула Ниенна. – Велите доставить для госпожи несколько платьев, достойных её высокого статуса. Кремовых, голубых и нежно-розовых, под цвет её кожи, волос и глаз.
Она чуть задумалась.
– Ещё понадобятся шёлковые чулки, расшитые золотом туфли для дома и для танцев, горностаевая накидка, украшения… Ах, да, и одеяло из соболей! Тогда она не будет чинить никаких препятствий.
– И всё? – изумился магистр Удмертий. – Весь сыр-бор из-за бабьих тряпок?
– Это не тряпки, а радость, способная скрасить одинокое существование даже призрака. Тем более, прекрасной и знатной женщины, – сурово сдвинула брови Ниенна.
