– Нет.
– Понимаю, конфиденциальность прежде всего. Он хороший управляющий. Не без странностей, конечно, но у кого их сейчас нет. Боже, чистый воздух сводит меня с ума, я не в силах им надышаться. По-моему, сейчас пахнет кедром, да? Вы чувствуете? Знаете, мне кажется, что люди со странностями представляют для вас больший интерес. Не отрицайте, я знаю, что права. Писатель видит то, чего не замечают остальные.
– Смотря какой писатель.
– Разумеется, – Анна Марковна улыбнулась. – Но вы ведь именно тот писатель, Герман. И с внутренним зрением у вас полный порядок, вы не близоруки, потому и имеете успех у широкой читательской аудитории. Признайтесь, вас раздражает манера Виталия Борисовича вести беседу? Он постоянно смотрит в сторону, как будто разговаривает не с вами, а с тем, кто стоит позади вас. И он излишне манерен, все эти ужимки… Жеманность не красит мужчин. Но не стоит об этом. Определенно, пахнет кедром! Кстати, Аллочка ещё не приехала из города.
– Что?
– Бог мой, я сегодня сама не своя. Не принимайте меня всерьез, прошу вас.
Помимо воли Герман обернулся. Он знал, за спиной никого нет, но после слов Анны Марковны стал ощущать покалывание в области лопаток. Кто-то за ним наблюдал. Может, статуи древнегреческих богов надменно взирают на ничтожного человека с высоты своих пьедесталов, а может, просто разыгралось воображение. Пока он размышлял, Анна Марковна закрыла нетбук, встала и, не прощаясь, пошла прочь. Шагов через десять она вдруг остановилась.
– Генрих, – позвала она Славского.
– Герман, – вновь поправил он, теперь уже с плохо скрываемым раздражением.
– Если вы действительно собираетесь пожить в усадьбе какое-то время, буду рада с вами пообщаться. Наверное, вы приедете во вторник, – это был не вопрос, а утверждение. – Тогда до встречи. Вы же не передумаете?
Герман промолчал.
…Вечером он рассказал Лоре о знакомстве с Виталием Борисовичем, его предложении, поделился впечатлениями об усадьбе, о своём необъяснимом состоянии и появившимся из ниоткуда писательском зуде. Ещё он сказал, что желание писать исчезло, стоило ему выйти за ворота, сесть в машину и завести мотор. Вдохновение и выстроившиеся в цепочку правильные мысли остались там, в Эдеме, куда он вернется уже очень скоро. В понедельник. Послезавтра.
***
В воскресенье вечером позвонил бренд-менеджер – планы нарушились, намеченную на понедельник поездку пришлось перенести на вторник. Сразу после телефонного разговора Герман зашёл на свой сайт, приготовившись потратить час-полтора на общение с поклонниками.
Внимание привлекло сообщение, оставленное пользователем под ником «Гость». Герман перечитал его трижды. Растерялся. Сообщение выглядело следующим образом: сначала шёл сам текст – он-то и был причиной растерянности, – а ниже помещён отрывок из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила».
«Гость.
Время: 03-32. Воскресение.
Привет! Скажите, Герман, это правда, что вы собираетесь дописывать свой роман в усадьбе?
Расскажите об этом поподробнее.
Читаю вас. Иногда нравится.
Напишите о предстоящей поездке. А как называется усадьба?
Спасибо.
«…Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.
Здесь ночью нега и покой.
А днём и шум, и пированье.
Приди на дружное призванье,
Приди, о путник молодой!
У нас найдёшь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
