– Мир создан для людей, и вместе они и исчезнут, – меланхолично пробормотал Ник.
– И что? Таков порядок, процедура, так сказать. Не нам роптать.-
– А может порядок нарушиться? Представь себе – винтик сломался, да? —
– А мы здесь при чём? В БОЖЬЮ кухню суваться – чревато, знаешь. И не нашего ума вся эта высшая механика. Мы – просто потребители благ. Дают – бери. И если даже микроволновка заглючила в БОЖЬЕЙ кухне, ОБЯЗАНЫ ЛОПАТЬ И – БЛАГОДАРИТЬ! —
И вот теперь Ник стоял в дверях чёрного хода и опасливо оглядывал питерский дворик захарова дома. Судя по освещению, было уже очень поздно, и запросто можно было не успеть на метро.
– Заболтал, – злобно подумал о друге Ник. – Значит, если что, будет спонсировать такси. —
И тут накатило. «Накатило» – потому-что он откуда-то знал, что сейчас произойдёт нечто. Оно произошло. Нечто копошилось в дальнем углу двора, затянутом мглистой тенью, и само было лишь размытой тенью, тревожащей жиденький кустик какой-то бузины. И это не было следствием усталого зрения, воображения или безликой питерской ночи, что-то вполне реальное.
(Нику тут-же вспомнился Саймак – «Почти как люди»)
Оно было и, плюнув, он потащился туда, на всякий случай шаря глазами по сторонам в поисках палки, это вполне могла быть дурная собака, хотя, конечно, бред, не могло там быть никакой собаки, и ему только хотелось быстрее пройти через это, и на метро хотелось успеть, а навстречу ему, оттуда, из сумрака быстро пробежало нечто, чуть не задев его, это была не собака.
Муравей. Гигантский, отблескивающий желто-красным металлом. С быстрыми членистыми лапами. И на самоварной спине его стояло большое многогранное чёрное клеймо, похожее на граффити. Какие-то буддистские символы, как все символы, ровно ничего не значащие – только для начертавшего их. Ник тупо проводил его взглядом и посторонился, пропуская ещё двоих или троих. Потом он вспомнил, где видел их раньше. Да! – он уже видел этих тварей.
Конечно! Только в тот раз они были чуть покрупнее – в трёхэтажный дом примерно. Но рисунок на спинах присутствовал тот-же самый. В арабском стиле…
******
– минус 66 лет —
И была Ржевка.
До рождения человека нет. Не существует. Но душа бессмертна. Где-то она присутствует. Где-то в космосе. Другое дело – личность. «Я».
«Я» появляется, когда душа объединяется с телом. И после смерти, когда тело выключается, личность становится не нужна, она сковывает душу своими земными пристрастиями, побуждениями, желаниями. Она не даёт душе соединиться с Космосом, вернуться в естественное состояние, до земной, телесной жизни.
И? …м-м-м… как голова болит; – Ник находился в полудремотном состоянии. лежал на старой, деревянной скамейке, на кольце трамвая 79. С одной стороны кольца располагался бедлам новостроек, разбитые, грязные дороги, временные заборы, залежи кирпича и железобетонных плит. Торчали подъёмные краны. Слева – тоже грязные улочки, покосившиеся, разнокалиберные заборы, за которыми виднелись грязные-же глыбы слепых домишек. Деревня, короче говоря.
После работы, здесь – на остановке он купил несколько бутылок пива… три? четыре? больше? Не суть. Трамвая долго не было. Очень долго. А потом он задремал. И наверняка за это время прошёл весь лимит общественного транспорта.
Ник порылся в кармане куртки, достал пачку сигарет, закурил, голова кружилась. И было в ней пусто. Куда он пошёл? Здесь не было людей, только заборы, за которыми топорщились тощие деревца.
