– Тогда в чем проблема с парнями вокруг?
– Проблема? Может, то, что они все озабоченные ничтожества со стереотипами в голове вместо мозгов?
– Виола, ты понимаешь, что ты сейчас говоришь с одним из таких же озабоченных, только слегка повзрослевшим?
Слегка.
– Пап, мне не нужны отношения. Правда. Мне хорошо одной, серьезно! Посмотри на меня – кто мне еще нужен?
Папа смотрит.
– Да уж. Ладно, жабенок, я узнаю, есть ли в Москве ночные агентства, которые не снимают моделей в стиле «ню». Но насчет Бауманки я не шутил!.. Так о чем ты хотела поговорить?
– Пап, Роз заглядывала…
– Нет.
– Что «нет»? Я ведь еще ничего не сказала!
– Я знаю твою сестру, Ви, – улыбается папа. – Хочешь угадаю? Она предложила тебе навестить ее в мире твоей матери, а попутно разыграть какого-нибудь уродца, или недотепу, или неуклюжего толстосума, посватавшегося к юной прекрасной принцессе. Ну как? Я угадал?
– Э-э-э… Да.
– Отлично. Нет. Ты остаешься дома и думаешь о будущем.
– Но, па-а-ап!
– Виола. Пора. Хватит, ты достаточно развлекалась. У тебя трояк по математике! И ты еще ни разу ни с кем не встречалась! В шестнадцать-то лет.
– Пап, Роз хочет стать актрисой…
– Порно?
– Па-а-ап! Но серьезно, вот посмотри, она уже подумала и решила…
– Виола, последний раз, когда твоя сестра подумала и решила, ты явилась домой под какой-то дурью…
– Это была розовая пыльца![3]
– От которой потом весело хихикало все отделение наркологии…
– Куда ты зачем-то меня потащил! Пап, кто старое помянет…
– Виола, нет.
Вздыхаю. Ладно, и впрямь последний раз… Потерплю.
– Пап, а давай, когда я вернусь, поеду с тобой на охоту? На дачу к этому… как его… Ну, ты понял. У которого сын рыжий такой идиот с… Постой, он же в Бауманке учится?
Папа задумчиво смотрит на меня и медленно качает головой.
– Обещаешь? И? Как долго займет эта ваша с сестрой… шалость?
– Два месяца.
– То есть все твои каникулы, которые ты могла бы потратить с пользой на исправление трояка по математике.
– Пап, да исправлю я этот несчастный трояк! Дай мне нормально отдохнуть хоть это лето, а?
Пауза. Довольно долгая, задумчивая тишина…
– Хорошо. Но никакой пыльцы, никаких танцев на столе в стиле «а мне не слабо» и никаких вин, коньяка, ликера и вообще спиртного. Ясно?
– Ясно…
Папа кивает. Тянется ко мне – я подставляю щеку.
– Спокойной ночи, моя фея.
– Спокойной ночи, пап…
Моя очередь закрываться в ванной. Под шум прохладной воды думается всегда хорошо – и я думаю. Представляю, какой должна быть лучшая школа сказочного мира. И как там воспримут лягушку… Конечно же, как везде.
Куда веселее представлять физиономию принца, когда вместо феи он увидит заколдованную меня…
Я выхожу из душевой кабинки, вытираюсь и замираю перед зеркалом. Золотоволосая красавица глядит на меня в ответ – само отражение словно шепчет: «Ты прекрасна».
Красавица ночью, чудовище днем… Я куда сильнее привыкла к «лягушке», но эта… Эта фея – она ведь тоже я.
А еще если долго смотреть в зеркало и представлять рядом такого же прекрасного принца… Он обнимает красавицу, целует и нежно шепчет ей на ушко: «Люблю», а глаза его говорят: «Брошу мир к твоим ногам», – в такие моменты сердце сжимается, и мне становится очень грустно. Это же сказка, такие мечты. Только даже в сказочном мире ее не найти, я знаю. Когда-то я искала.
Красавица в зеркале грустно улыбается одновременно со мной.
Ну что ж. Я же говорила, что люблю одиночество. Это правда. Да.
