Дверь дёргается, и я вздрагиваю. Очевидно, Дамиан не счёл нужным постучать. Очевидно, его манеры исчезли вместе с сердцем.
– Я задержу его, а ты поторопись, – бросает Габриэль, и на бортике появляется бокал с алым, точно кровь, зельем, а сам демон исчезает за дверью.
Кое-как я укладываю волосы и заканчиваю принимать ванну в рекордные сроки, всё время в панике оглядываясь на дверь. Залпом выпиваю зелье, потом корчусь на полу, пока оно пытается вернуться назад, гадость какая, ну почему меня все вокруг травят!
И вдруг всё проходит. Я замираю, прислушиваюсь к себе, потом осторожно встаю. Не знаю, что это было в бокале, но штука эта убойная. У меня такое чувство, что я сейчас взлечу!
Чуть не подпрыгивая на каждом шагу, я одеваюсь, проверяю перчатку, проверяю волосы, кутаюсь в пушистый халат, который нахожу в резном шкафчике, и торжественно возвращаюсь в спальню. Вот, обновлённая, оздоровлённая я, прошу любить и жаловать!
Дамиан, до этого наседавший на Габриэля, поворачивается ко мне, изумлённо вздёргивает брови… и хохочет!
– Что? – мой голос снова пищит. – Что?!
Дамиан сгибается от хохота, а суетящиеся вокруг слуги замирают, поражённо смотрят на него.
– Да что такое? – беспомощно повторяю я. – Я одел-лся не так? Что?
Дамиан пытается что-то выдавить, но его сгивабет новый приступ хохота.
– Полагаю, повелитель хочет сказать, что в этом халате, господин, вы похожи на цыплёнка, – невозутимо замечает Габриэль.
– Я? – Оборачиваюсь в поисках зеркала, но как и положено, в мужской спальне его нет.
– Вы, господин, – отзывается Габриэль.
Под халатом у меня влажная белая рубашка, так что я вцепляюсь в полы – не сниму! Пусть на цыплёнка, но не сниму!
– Ещё и тощий! – хихикает Дамиан.
– Я тощий?! – Ну да, тощий, но не надо говорить это… так! И смеяться при этом тоже не надо! – Да я… – Подбегаю к кровати и хватаю одну из подушек. – Я тебе сейчас покажу. – Размахиваюсь. – Тощий!
Дамиан мгновенно умолкает, ловит подушку, притягивает меня за неё к себе и выдыхает в ухо:
– Не смей этого делать. Не смей на меня нападать. Никогда.
– Х-хорошо…
– Ты меня понял?
– Д-да!
Дамиан кивает, отпускает подушку – она падает между нами – смотрит на меня и снова улыбается.
– Пойдём завтракать, будем тебя откармливать.
Ага, на убой. Я иду за ним, и краем уха слышу, когда дверь в спальню уже закрывается:
– Повезло мальчишке, я думал, камнем не отделается.
– Ага…
Дамиан тем временем стоит у накрытого стола с таким видом, словно вместо завтрака на нём – отбросы.
– Я же говорил, что ненавижу бруснику! – рычит он, и удивительно, почему даже стены не подпрыгивают от его гнева.
Трое лакеев и дворецкий дружно падают на колени.
– Зато я люблю! – преувеличенно-радотно восклицаю я, падая в кресло. – М-м-м, вкуснятина! Дамиан, а ты точно не любишь? А ты на булочке с маслом её пробовал? С сахаром – прелесть просто! Держи, попробуй.
Дамиан – кажется, больше от изумления, берёт бутерброд.
– Но я правда не люблю…
– А слабо кусочек попробовать?
Дамиан хмыкает, но пробует. Потом поворачивается к так и не вставшим слугам.
– Хочу. Ещё.
Они тут же поднимаются, и буквально мгновение спустя перед Дамианом лежит целая тарелка брусничных бутербодов. Как перед капризным избавлованным ребёнком. Странно, очень странно мне видеть его таким. Тактичного, милого Дамиана…
– А мне мёда можно? – прошу я. – С сахарными цветами. У вас есть?
– Конечно, господин, – невозмутимо отвечает дворецкий, и один из лакеев исчезает.
