История про куриные, лягушачьи и прочие лапки до него тоже дошла. Он, правда, над ней не смеялся так, как Марийка.
Он совсем по-другому реагировал на эти деревенские россказни. Была в его практике ситуация, когда одну ни в чем не повинную дамочку вот примерно такими же методами чуть до полусмерти не запугали.
Оно, конечно, ему, Никитичу, это на руку сработало! Сидит вот сейчас в своей просторной кухне, с красавицей женой и сыновьями, борщ ест и…
– Тьфу, плюнь я сказал! – это размечтавшийся Никитич посмотрел на Сашку.
– Что такое? – встрепенулась Марийка.
– Что он ест? – приподнялся майор, потянулся к сыну. – Блин, кошачий корм!
Выбросил в сердцах коричневый катышек…
– Рыжий! – заорала на всю кухню Марийка. – У тебя проблемы!
Из кухни тут же вылетели три рыжих хвоста, а на пороге появилась серьезная квадратная морда.
Очень вдумчивым и чуть усталым взглядом Рыжий-папа словно спрашивал: “Че орете?”
– Раз жратву разбрасываете, будем меньше сыпать! – возмущенно обратился к коту майор.
– Да мы и так им уже чисто символически, – фыркнула Марийка. – Снег сошел, они мышей носят! – кивнула она на поле. – Ну или у Кири пасутся!
– Вы аккуратнее, там Кошкин силков понаставил… – тихо проворчал майор. – Говорит, лису видел…
Расставаться ни с одним из рыжих майор не хотел, хоть и горазд был на них ругаться, особенно на трех младших, которых никто кроме мальчишек-тройняшек не различал. Те каким-то образом безошибочно вычисляли каждый своего. Да и коты тоже. Совершенно безошибочно подходили на “Бв-Бв-Бв”, “Хф-ф-ф” или “Ава” каждый к своему крохотному пока еще хозяину…
– Ну, в общем, что я тебе про всю эту историю скажу! – майор лениво потянулся на веранде, отпивая большой глоток травяного чая. – Главное, ты сама в это не лезь, а то смешают в одну кучу привидений, знахарок и любительниц французской кухни!
– Да я-то что, – поджала губы Марийка, – я так… Детям чертополоха наделала в мешочках, да вон Таньку хожу отпаиваю, – она тяжело вздохнула, окинула взглядом безмятежное поле.
Дом их находился на краю деревни. Если выйти в заднюю калитку, то попадаешь сразу на тропу, что идет к пашне. А там, по меже можно пройти к речке. Церковь будет как раз по правую руку.
Марийка поплотнее запахнула шаль, глядя вдаль.
Раньше тишина ее успокаивала.
Сейчас она ее напрягала.
Может, просто весенний ветер по-другому ходит?
А может…
– Шеф, вечер добрый!
Марийка вздрогнула.
Повернулась.
У забора стоял Евген.
Она быстро спрятала тревогу под лучезарную улыбку.
– О! Евгений! – кинулась к калитке открывать работнику Никитича, несмотря на то, что он пришел не к ней. – Евгений! – взгляд Марийки стал слишком елейным. – Проходите, пожалуйста! Мы как раз чаевничаем!
– Да не, – отмахнулся тот, – я на секунду.
– Евгений! – стояла на своем Марийка. – Дарья напекла французских профитролей! Вы обидите ее, если не попробуете!
И в глазах деревенской знахарки блеснул озорной огонек.
Никитич обернулся, как-то слишком подозрительно посмотрел на свою супругу, но промолчал… Очень красноречиво промолчал…
А Евген замялся…
– Ну, – нахмурился парень, – если так, то давайте…
Он отворил калитку, протянул руку Никитичу для приветствия.
– Я сейчас, сейчас! – захлопотала около уличного стола Марийка. – Одну минутку…
На каменной столешнице тут же материализовался чайник с травами, ваза с пампушками, сахарница, молочник, и, если бы Никитич еще раз не посмотрел красноречиво на жену, то она попросту перетащила бы туда всю кухню!
