В премерзком настроении я вышла из машины, потом вытащила тяжелый гитарный футляр.
«Так, все проблемы переносим на завтра – и настроиться только на работу», – дала я себе мысленное указание.
И вслед за Димкой шагнула внутрь помещения.
– А, музыканты приехали?.. Сюда, сюда!.. – залепетал невесть откуда взявшийся мужичок в костюме и нелепом розовом галстуке и, ухватив Кортнева за руку, поволок куда-то вглубь узкого коридора.
Я, перекинув шлейф через плечо, поспешила за ними, с удивлением оглядывая череду дверей по бокам.
На кафе совсем не похоже…
Влекомые мужичком, мы вскоре очутились в маленькой комнатке со столом и двумя стульями. В углу помещения была прорублена дверь.
– Это выход на сцену, – пояснил провожатый. – Ровно в полночь, ни раньше, ни позже, откроете ее и пойдете вперед. По сторонам не смотреть. Сделаете то, зачем пришли – и сразу обратно. Костюмы оставите здесь. За углом будет ждать такси.
После этого монолога человек положил на стул две стопки денег и быстро вышел.
Мы с Димкой ошарашенно посмотрели друг на друга.
– Странно как-то… – наконец, произнесла я.
Тот махнул рукой.
– А, ладно! В каждой избушке свои погремушки… – и засунул свою долю в футляр скрипки.
Я прислушалась к тишине за дверью. Может, свадьба пока где-то в другом месте?.. Никто не кричит, не смеется…
Моя рука сама потянулась к дверце…
– Не лезь! – Димка ухватил меня повыше локтя и тут же более мягко добавил: – Нам же сказали… А то деньги отберут.
Я вырвала руку и опустилась на стул, по-прежнему не слыша никаких звуков, кроме собственного дыхания, и необъяснимая тревога перехватила горло.
Димка, казалось, ее не разделял. Он спокойно достал скрипку и пробежал пальцами по струнам. В гробовой тишине эти звуки резанули по ушам.
– Позанимаемся? – И голос его глухо взлетел под низкий потолок.
Не сказав ни слова, я начала распаковывать футляр.
– Без одной минуты двенадцать, – наконец, взглянув на часы, произнес Димка.
Я прижала к себе гитару и ноты и покосилась на дверь в углу.
И вспомнила свое нежелание ехать в это кафе, больше похожее на сомнительную гостиницу.
С другой стороны по-прежнему не доносилось ни звука.
– Ну, с Богом… – И скрипач уверенной рукой открыл дверцу.
Оттуда хлынул резкий слепящий свет. В первое мгновение парень отпрянул, но тут же, прикрыв глаза ладонью, шагнул вперед.
Я двинулась по его следам.
Если бы не украденные деньги…
– Осторожно! – шепнул Димка, и я увидела, что освещенная яркими прожекторами сцена совсем маленькая, и я, задумавшись, чуть было не поставила ногу мимо нее, в невидимую пустоту.
Потому что зал тонул в полной темноте. Я видела только сцену и ее обрывающиеся края.
Посреди сцены стоял стул – видимо, для меня. Двигаясь как во сне, я села, поставила ногу на скамеечку и в ужасе почувствовала, что руки меня не слушаются.
– Начинай… – шепнул Димка.
Я подняла глаза, и они глотнули мрак – словно я вышла в беззвездную ночь за околицу тихой деревни, откуда видны далекие кресты кладбища…
– Даша, начинай! – шепнул скрипач чуть громче.
И я тронула уползающие из-под пальцев струны. Через пару тактов вступил Кортнев, и уже знакомая мелодия танго поднялась над сценой, то рассыпаясь дождем, то расцветая пересекающими небо огненными молниями, и как будто даже немного развеяла тьму.
Не смотреть по сторонам…
Димка не смотрел.
И я не смотрела.
Все равно ничего не видно.
И еще такое ужасное ощущение, что здесь вообще никого нет.
