– Зря ты так думаешь, – покачал головой Марат. – Просто сейчас это менее выражено. Тем более вспомни, кто у Михеева отец. Правильно! Депутат областной думы! Неужели ты думаешь, он не подсобит родному сыночку?
Я замолчала, потому что понимала, что действительно вляпалась в ужасную историю. Это что же получается. Меня менты прессуют, Артюхин убит, Данка пропала (хотя тут еще не точно, может действительно греет ножки в Таиланде), Аверичеву кидают гранату, но он чудом остается жив. Интересно, что Марат надеется выяснить у Жгута, то есть у Титова, раз уж он наркоман со стажем. Я развивала свои печальные мысли до тех пор, пока Марат не затормозил около старого облезлого дома, насчитывающего двенадцать квартир. Дом выглядел печально, и я даже представить не могла, что в нем может кто-то проживать. Но возле первого подъезда на лавочке сидели две бабульки и громко хаяли мальца, который умудрился въехать на своем велосипеде на клумбу с хризантемами. По мне, так там и спасать было нечего и мальца мне стало ужасно жалко. Он стоял возле двух крикливых старушек, опустив голову, и прижимал к себе велосипед. Марат покинул машину и направился в сторону горластых бабулек.
– Подскажите, – обратился к ним Дембовский. Бабушки тут же замолчали, пристально в него всматриваясь. – В какой квартире проживает Андрей Титов?
– А что вам нужно от него? – прищуриваясь, поинтересовалась старушенция.
– Он мне денег должен, – быстро среагировал Марат. Я помалкивала и старалась держаться в стороне.
– Так он всему двору должен. Наркоман проклятый. Такой притон устроил, – отозвалась вторая бабуля и дальше они принялись вести диалог между собой, проклиная Титова на чем свет стоит. Мальчонка, обрадовавшись тому, что старухи нашли другой объект обсуждения, подхватил велосипед и быстро отправился со двора.
– В пятой квартире, – грубо отозвалась бабка, вспомнив о Марате, и принялась за дальнейшую дискуссию со своей подругой. Мы вошли в подъезд, и мне тут же в нос ударил тухлый запах грязи, кошек и еще не бог весть чего. Дембовский постучал в квартиру, но открыть нам не пожелали. Марат еще несколько раз повторил процедуру, потолкал дверь, но открывать нам упорно не хотели.
– Посмотри, чтоб никто не шел, – обратился ко мне Марат и вытащил из кармана набор отмычек.
– Ты с ума сошел? – шепотом спросила я, ошалевая от его талантов.
– Заткнись, – посоветовал Марат и занялся дверью. Через пару минут раздался еле слышный щелчок, мы вошли в квартиру, плотно прикрыв дверь. Назвав квартиру притоном, старушенция ей слишком польстила. Всюду валялись шприцы, какие-то ампулы; в квартире не делали уборку года три, а то и дольше.
– Идем отсюда, – визгливо, но тихо обратилась я к Дембовскому и потянула его за рукав в сторону двери.
– Ты можешь хоть минуту помолчать?
От такого вопроса мне стало обидно, я уже было открыла рот, чтобы послать Марата куда подальше, но в следующую секунду мой рот непроизвольно захлопнулся, и я стала опускаться на пол.
– Вот черт! – негромко выругался Дембовский. Причина мне была ясна. В ванной под потолком висел хозяин квартиры. Зрелище было жуткое. Лицо синее, пальцы на руках скрючены, язык наполовину выпал. Я схватилась за сердце.
– Идем отсюда, – пискнула я. Марат кивнул и потащил меня в сторону выхода.
– Ну что, поговорили? – спросила любопытная старушенция, как только мы вышли из подъезда.
