Сердце переполнил восторг! Захотелось бежать куда-то по этим необъятным просторам, так, чтобы оно, сердце, из груди выпрыгивало от скорости! Забыв о грязевом болоте под ногами, я раскинула в стороны руки и, запрокинув голову к небу, рассмеялась от странного чувства, что впереди меня ждет что-то потрясающее, что-то необычное, а я - молода и полна сил!
Левая нога тут же увязла в грязи, а правая, наоборот, поскользнулась. И без того бешено стучащее, сердце совершило кульбит в грудной клетке, а мозг пронзила мысль: "Куртку испачкаю!" Но этого, к счастью, не произошло. Я не видела, как он оказался рядом. И еще до того, как испугалась, до того, как поняла, что моя одежда и я вместе с ней спасены, его запах в такой близости от моего носа заставил подкоситься ноги!
- Боже мой... - прошептала, не веря себе, утыкаясь лицом в песочного цвета гимнастерку, взятую Андреем из магазина отца специально для похода.
- Нет, - усмехнулся он, прижимая к себе. - Всего лишь я. Зачем в грязь полезла? В машину с такой обувью не пущу! Давай помогу на пригорок подняться?
Я бы с радостью отказалась! Я бы вечно стояла вот так близко, поддерживаемая его руками. Я даже ощущала, как в глупой блаженной улыбке растянулись уголки губ, как последняя связная мысль покинула голову - надо же как меня от его близости пришибло! А с Никитой никогда подобного не случалось... Но там, возле машин уже шутили, что я, еще не пьяная, а уже на ногах не стою и так далее, в том же духе. Со вздохом шепнула Андрею на ухо:
- Давай.
- Никитос, принимай подарочек! - рассмеялся брат, развернул меня, словно я ничего не весила, приподнял за талию и закинул прямо в протянутые руки моего парня, так, кстати, и не спустившегося за мной в грязь.
Конечно, мелькнула мысль, что брат именно меня спасал, что ради меня только и сошел с дороги, но я сразу поняла, что она была неверной - он всего лишь проверял, сможет ли машина ехать по полю, рядом с размытой грунтовкой. Избавившись от меня, Андрей прошел метров сорок и довольный вернулся назад, сообщив, что внедорожник должен пройти.
Набившись, как селедки, в одну машину и оставив Лехин драндулет в ближайших кустах мы поехали по полю. Мириам, как королева, сидела на пассажирском впереди - и этим меня раздражала дико! Так и хотелось дернуть ее за крашеные черные лохмы, завернутые в высоченную гулю, которая неизменно утыкалась мне в лицо, когда машина подпрыгивала на кочках, одновременно с ударом головы о крышу. Вообще-то, это - и моя машина тоже! И я сама бы предпочла сидеть рядом с водителем. Но... посчитала, что будет странно со стороны выглядеть мое согласие усадить на колени своему парню девушку брата.
"Вот теперь мучайся, дурочка ненормальная!" - мысленно укорила себя, устраиваясь поудобнее на руках у Никиты.
- Не ерзай, пожалуйста, ты и так слишком близко, - жарко зашептал в ухо последний, дыша, как паровоз.
Удушливая волна смущения ударила в лицо. А когда, скользнув взглядом по лобовому, я уставилась в зеркало заднего вида, то увидела там Андрюшины голубые глаза, прищуренные, отчего-то недовольные, даже, я бы сказала, мечущие молнии. Наверное, боится, что ребята, прикалывающиеся сзади, щипающие и играющие друг с другом, как дети, испачкают ему машину!
Когда мы въехали на деревенскую улицу, всю в непролазной, непроходимой грязи, пришлось все-таки вызывать Лехиного дядю, потому что машина начала буксовать, и Андрей не хотел слишком засесть.
