Приятель дал нам адрес охотника и велел завтра же идти в Крабозаводск. Каждый получит по шкурке, – говорил он. Самую лучшую охотник, конечно, отдаст дяде Коле – приятель сам его об этом попросит. Остальным достанутся шкурки похуже. Но тоже ничего. Папа, возможно, получит слегка побитую молью (папа почему-то понравился приятелю меньше других).
Скоро папа и Паганель вылезли из-за стола. Папа оправдался тем, что ему надо заняться ребенком – то есть мною, а Паганель взялся ему помогать. Один слабохарактерный дядя Коля ничего не сумел придумать и остался.
Несколько раз потом дядя Коля выглядывал из комнаты и укорял папу с Паганелем:
– Дезертиры! – говорил он. – Выходит, и здешнее гостеприимство мне одному переносить? Это при моей-то печени.
Чувствовалось, что дяде Коле тоже очень хочется нырнуть в спальник. Но раскрасневшийся Петин приятель хватал его за плечи и уволакивал обратно – досказывать про то, как он тонул в Гибралтарском проливе…
ГЛАВА XIV
Два похода по Шикотану.
Погода с утра испортилась. Надвигается тайфун. С вершин сопок ползет туман, дует холодный ветер, на море – барашки.
Все суда попрятались в бухту – лов сайры прекращен, и заводы встали.
По пыльным улицам Мало-Курильска бродят без дела толпы сезонников и студентов. И у нас настроение кислое. Решили вдруг пойти на почту и отбить по телеграмме домой.
Паганель сидел над своей целых полчаса – думал, как бы ему уложиться в минимальное количество слов. В конце концов он написал: «Жив, здоров».
Дядя Коля сердито удивлялся.
– Черт-те что, – ворчал он. – Корпеть полчаса и все же ухитриться допустить лишнее слово. Это надо уметь.
Вообще, Паганель начинает всех выводить из себя своей рассеянностью. Утром он просыпается, долго прислушивается к чему-то, вытянув шею, и встревоженно показывает пальцем за окно: «Что это там такое – пи-пи-пи?»
Папа взрывается: «Ты напоминаешь мне ту слушательницу курсов Леонардо да Винчи, которая была убеждена, что творог добывают из вареников!.. Пи-пи-пи… Цыплята это, разумеется!»
Паганель везде забывает свои темные диоптрийные очки и потом возвращается за ними, ломая нам график. А вчера мы ходили в Крабозаводск. Не за шкурками, конечно. Просто так. К охотнику, впрочем, зашли – на всякий случай. Но дома его не застали, он ушел в Мало-Курильск.
Всю обратную дорогу Паганель был задумчивый-презадумчивый, а под конец признался, что устал высматривать среди встречных одноглазого мужчину.
– Так зачем высматривал? – спросили мы его.
– Ну, как же, – объяснил он. – Этот охотник, которому лис выдрал глаз… Думал, вдруг попадется навстречу…
Папу чуть не хватил удар.
– Это же у собаки его один глаз! – рыдающим голосом закричал он.
Начальник цунами-станции сказал, что отправляться сегодня куда-то далеко он нам не советует – рискованно. Но если мы не хотим терять времени даром, то до начала тайфуна, то есть до двух часов дня, можем посмотреть самую ближнюю бухточку. Бухта очень симпатичная, до нее каких-нибудь два километра, и туда даже можно спуститься – есть тропа, огражденная канатами.
Сразу же за крайними домами Мало-Курильска, на горке, ветер оказался таким сильным, что Паганель засомневался в правильности расчетов цунамистов. Похоже на то, сказал он, что тайфун уже обрушился на остров, а они там у себя все еще ждут его. И вообще, не лучше ли нам повернуть назад?
Папа, перенесший за свою жизнь несколько тайфунов, посмеялся над Паганелем. Считай, сказал он, что это легкий ветерок. Так себе – зефир. Когда загудит тайфун, мы поползем на четвереньках. Заведомо. Тайфун поднимает камни и выворачивает с корнем деревья. А пока еще ни одно дерево не вывернуто… Вернуться, впрочем, можно. На всякий случай. Он не против.
