Жора долбил лунку.
Когда я вытащил девятого окуня, ко мне подошел усатый рыбак в пестрой дохе и завистливо спросил:
– Первый раз?
– Первый, – сознался я. – А что?
Усатый рысью взбежал на сугроб и, сложив ладони рупором, закричал:
– Эгей! Ребята! Он в первый раз ловит!
Тотчас из-за сугроба вылезли ребята, расставили вокруг меня свои агрегаты и начали деловито сверлить лед. Жора долбил лунку.
– Ух, хорошо! – выдохнул он, бросая пешню. – Замечательно! Великолепно! Мороз и солнце! День чудесный!
Тут из-за торосов вышел заиндевевший Сергей Семенович. Он тащил за шиворот поджавшую хвост щуку.
– Вот это да! – сказал Жора. – Вот это ну! – побежал к своей лунке и тоже выудил какую-то мелюзгу.
– Хорош окунек? – гордо спросил Жора, показывая добычу.
– Ничего, – согласился Сергей Семенович. – Только он чебаком называется.
Рыбные блюда
Праздновали мы свое приобщение у меня. Жена постаралась. На столе была рыба под маринадом, фаршированая щука, булькала настоящая рыбацкая уха, приготовленная по книге о вкусной и здоровой пище, румянились на сковороде жареные окуни.
Сергей Семенович выпил первую стопку и закусил помидорчиком. Потом опрокинул вторую и поймал вилкой маринованный грибок. После третьей он потянул к себе блюдо с картошкой.
– Рыбку-то что же вы? – ласково сказала жена, подвигая ему заливное.
Сергей Семенович вздрогнул и переменился в лице.
– Терпеть ее не могу! – брезгливо сказал он – Ни в каком виде.
БЛОНДИНКА НА БУКВУ «Л»
– А ну-ка, постой, – сказал Гришкин. – Стой, не дергайся! И он снял с моего рукава длинную белую нитку,
– Ого! – загоготал Мишкин. – Блондиночка вбабахалась А говорил – не любишь блондинок.
– А это не он их любит, – встрял Машкин. – Это они его. Чем меньше мы блондинок любим, тем чаще нравимся мы им. Хи-хи-хи!
– Минуточку, – сказал Гришкин и стал мотать нитку на палец. Нитка кончилась на «Л».
– Лена, – сказал Мишкин – Или Леля. Ну влип ты, старик.
– Да это не он влип, – уточнил Машкин – Это она влипла.
– Ох, и трепачи вы! – сказал я. – Ну и трепачи.
В этот момент подошел мой троллейбус.
– Пока, – сказал я и прыгнул на ступеньку.
– Эй, а нитку! – крикнул Гришкин.
– Оставь себе! – махнул рукой я.
– Везет же некоторым, – завистливо вздохнул Машкин. – В такого крокодила и влюбилась блондинка.
– Сам ты крокодил! – обернувшись, сказал я. Впереди меня в троллейбусе стояла блондинка.
«Начинается, – усмехнулся я. – Хорошо, что этой банды рядом нет». И стал смотреть в окно.
Лицо блондинки отражалось в стекле. Она была ничего. Миленькая. «Интересно, как ее звать?» – подумал я. Тут парень, стоявший еще дальше, поднял руку с билетами. И крикнул: «Я взял!» Блондинка кивнула. «Муж, – догадался я. – Или жених. Ну что она в нем такого нашла? Правда, высокий. И широкоплечий. Лицо благородное. А нос все-таки подгулял. На боку чуть-чуть нос, даже здорово на боку. Так в ухо и целит. Собственно, трудно понять, где нос, а где ухо. До чего женщины бывают неразборчивы!»
«Нет, – решил я, выйдя из троллейбуса. – Это не дело – искать свою блондинку в городском транспорте. Одних автобусов, говорят, выходит ежедневно 150 штук. А там еще трамваи, троллейбусы вот, такси. И вообще, о чем это я думаю, идиот! Глупости какие! Буду лучше думать о своем насосе».
В коридоре института мне встретилась техник Каридазова.
– Здравствуйте, Пал Семеныч! – сказала она.
– Здравствуйте, Леночка! – ответил я.
И будто меня чем по голове ударили. Леночка! Блондинка! То-то я все замечаю… Вот это компот-изюм! Ай-ай-ай!
