– Ну и озверел же ты здесь! Ужас просто. Жениться тебе надо, а то совсем очертенеешь.
– А правда, Игореша! – оживился Левандовский. – Что это ты теряешься? Квартиру ты раньше всех нас получил – уже лет шесть у тебя в преферанс играем… Шесть или семь?
– Семь, – сказал Трущеткин.
– Ну вот, видишь! Семь лет. Мы уже детей понарожали, а ты все как был.
– Да я не против, – зарумянился Трущеткин. – Я разве против. Женили бы вы меня, ребята, а?
– Женим, женим, – рассеянно пообещал Миша Побойник. – Почему не женить…
Тут Побойник раскрыл карты и увидел, что ему пришло шесть пикей…
– Раз! – сказал он. Остальные спасовали. Миша взял прикуп – и тем обнаружил еще пикового туза.
– Женим, старик! – бодрым голосом заверил Миша Трущеткина. – Еще как женим! В ногах валяться будешь. Приходи завтра к нам – я тебя с подругой жены познакомлю…
В следующую пятницу, вечером, к томившимся во дворе на скамеечке Мише Побойнику и Семену Разгоняеву подошел Левандовский.
– Привет! – поздоровался он. – Слыхали новость? Трущеткин женится.
– Иди ты! – не поверил Семен.
– Точно, – сказал Левандовский. – Больше не на что подумать. Второй день моет полы.
– Заливаешь, – отмахнулся Разгоняев. – Чтобы Трущеткин пол мыл!..
– Не веришь – позвони, – сказал Левандовский. Семен пошел к автомату и набрал номер Трущеткина.
– Здорово! – крикнул он в трубку. – Чем занимаемся?
– Пол мою! – счастливым голосом ответил Трущеткин.
– Чего это ты? – неодобрительно поинтересовался Семен. – До октябрьских еще далеко.
– Женюсь, Сема! – хихикнул Трущеткин. – Вроде как женюсь.
– Ах, женишься! – протянул Разгоняев. – Ну, давай, давай… Дело хозяйское. Жениться – не напасть, как бы женившись не пропасть.
– Это ты о чем? – насторожился Трущеткин.
– Да нет, ничего, – сказал Разгоняев. – Так я… Тут ведь раз на раз не приходится. Некоторым, бывает, даже повезет. Редко кому, правда… Ты-то свою давно знаешь?
– Да уже… неделю, – сказал Трущеткин – С того дня, как у Миши познакомились.
– Неделю! – ужаснулся Семен. – Вот это стаж! Ты хоть запомнил, какого она цвета? Небось, на улице встретишь – не узнаешь.
– Почему не узнаю, – обиделся Трущеткин. – Она блондинка.
Обратно Разгоняев вернулся мрачный.
– Женится, мазурик! – сказал он. – На блондинке. На Мишкиной протеже…
– Как на блондинке?! – подскочил Миша Побойник. – Вот это хохма! Ну-ка, дай двушку. – И он рысью ударился к телефону.
– Привет! – сказал Миша, услышав далекий голос Трущеткина. – Это я. Пол, что ли, моешь?
– Ага, – подтвердил тот. – Домывал. Да тут Сема позвонил – теперь уже и не знаю.
– Слушай, – затоптался в будке Побойник. – Такое дело, понимаешь… Надо бы мне сразу тебя предупредить, как друга… Но лучше поздно, верно?.. В общем, не блондинка она, старик, Ну, красится, понял? То ли хной, то ли какой другой чертовщиной. Мелочь, конечно, в наше время… Но считаю своим долгом. Чтобы обид не было… И потом еще одна штуковина – замужем она была. Ты слушаешь? Ну вот… И муж от нее ушел. Или ушел, или она его поперла – не знаю – дело семейное, темное. Короче, сбежал он. В Норильск. Может, сам гусь добрый, а может, она догрызла – тут гадай не гадай… Зола, конечно, в наше время. Но я тебе сообщил, имей в виду. Чтоб разговоров потом не было…
– Ну, хохма! – повторил Миша уже на скамейке. – Едва успел.
Помолчали.
– Так что, пульку сообразим? – сказал Левандовский.
– А где? – спросил Семен Разгоняев. – Квартирка-то улыбнулась.
