– Я… я не могла, я не смогла! Она забрала ее, она затащила ее! – захлебываясь стала кричать Алиса.
– Тихо-тихо, все потом, потом, – Мэй вернулась в прихожую, найдя в опаленной сумочке баночку с транквилизатором, который она перестала принимать два года назад, но носила с собой для внутреннего спокойствия.
– Вот, держи и ничего пока не говори. – Мэй дала Алисе две таблетки и вложила их в рот, залив стаканом воды. – Все-все, просто лежи, ни о чем не беспокойся.
Мэй осторожно погладила Алису по голове, стараясь не трогать плохо затянувшиеся рубцы, где когда-то были красивые волосы. Кто-то или что-то срезало, вырывало волосы, будто бы они горели, хотели сожрать ее. Алиса быстро отключилась, похудевшая и изможденная, забывшая о стыде, пораженная ранами и грязью. Мэй не чувствовала вони немытого тела, гноя и смрада изо рта, запрещая себе воспринимать это сейчас. Дома она снимет с себя кожу, пока не отмоет даже малейший намек на вонь, но не сейчас.
– Девчонки пришли в себя, – доложил Сергей, войдя в комнату. – Да, это Алиса. Что с ней случилось?
– А что сейчас случилось? – язвительно спросила Мэй и одернула себя. – Извини, привычка.
Сергей не подал вида и полез в шкаф. Вскоре он достал кипу полотенец и стал их укладывать друг на друга.
– Я ее подниму, а ты под попу положи, – Сергей склонился над Алисой и легко поднял ее, совершенно не заботясь о том, что испачкает рубашку и провоняет.
– Откуда ты знаешь, что надо делать? – спросила Мэй, после того, как уложила полотенца под Алису.
– За дедом ухаживал, когда в школе учился. Тут лучше бы пленку и клеенку проложить, надо поискать. Можно скатерть или занавеску из ванной. А что ты ей дала, скоро очнется?
– Не знаю, она слабая. Не раньше утра, я думаю.
– Да, придется дежурить, – Он задумался. – Отвези Альфу домой, нечего ей здесь делать.
Потом возвращайся.
– Хорошо мне надо переодеться, – Мэй с усмешкой оглядела себя в зеркале на двери шкафа.
– Зачем? Тебе и так хорошо, – хмыкнул Сергей, не без интереса рассматривая Мэй.
– Это мы потом обсудим, если захочешь, – улыбнулась она. Я вернусь. Ты не привередлив к еде?
– Всеяден и всепитен.
Науке неизвестно, насколько сильными могут быть магические заклинания или другая антинаучная деятельность, неистребимая и непобедимая в умах и сердцах человечества, но после изгнания злого духа из типичной съемной евродвушки самоустранились или изгнались в область и непробиваемые пробки на вылетных магистралях и путанных бетонных узоров, почему-то называемых развязками и эстакадами. Город выдохнул из себя коптящую и чадящую автонечисть и вдохнул красный отблеск стоп-сигнала, включив зеленый свет на всем пути. Мэй долетела до Щукинской за какие-то шестьдесят минут, не больше и не меньше. Только тогда, когда разгоряченная и воющая вентилятором машина встала у подъезда Альфиры, она поняла, что совершенно не думала о дороге, не искала козьих троп, ругаясь с навигатором, предлагавшим постоянно новые вариации «постоять в отличной компании».
Альфира всю дорогу спала, уронив голову на боковую стойку. Удивительно, как она так села, игнорируя все особенности и улучшения кресла, призванные держать спину пассажира в правильном и энергощадящем положении. Мэй немного завидовала ее молодости, изредка во время пути поглядывая на нее, вспоминая себя, но не жалея об утраченном времени. Альфира после пробуждения на кухне выпила две огромные кружки чая с тонной сахара и съела почти всю коробку зефира в шоколаде. Ни Мэй, ни Оля не могли и глотка сделать из-за напряжения и невротического шока или как-то так, Мэй не поняла фразу Сергея, не то пошутившего, не то говорившего всерьез. Подмывало бросить все и поехать домой, принять ванну или лучше таблетку транквилизатора. Желание вновь сесть на препарат стало невыносимым, и если бы Мэй не вспомнила, что оставила таблетки для Алисы, то поддалась бы ему и поехала домой.
