Именно тогда я и сделала свой самый главный выбор в этом мире. Но еще не понимала, к чему он меня приведет…
Матерясь, как сапожник я встала и начала складывать вещи… Луны сегодня светят ярко, если идти по берегу, я не заблужусь…
18. Глава 18
Я ругала себя всю дорогу…
Прекрасно понимая, что эта неуместная жалость может стоить мне не только свободы, но и жизни, я тащилась назад и злилась… На этого мужика – не мог сдохнуть до моего прихода! На себя – куда поперла, дура… Жить надоело?! На этот мир – твою ж налево, что за уродская ситуация-то! Возможно, именно поэтому я дошла довольно быстро. Экспозиция не изменилась. Три тела и раненый. Но вот он очнулся и сипел. Я выдохнула… Даже подходить к нему мне было страшно. Это довольно здоровый мужик, он может просто поймать меня за руку и свернуть шею. Мой рост в этом мире был невысок. Возможно, чуть больше метра шестидесяти. А он – здоровый, как лось…
Смотреть сейчас его раны было вполне бесполезно. Луны давали свет яркий, но неверный. Тени ложились двойные, и предметы выглядели при таком освещении странно. А уж рассмотреть раны и почистить-забинтовать я и вообще не смогу. Но раз это тело шевелится – шансы у него есть.
Воду я налила в единственную кружку и подходила очень осторожно, готовая при малейшем проявлении агрессии отскочить и бежать, бросив все вещи. Ну, не совсем все, конечно. Котелок, немного продуктов, пару чистых тряпок. Сам рюкзак остался метров за пятьсот отсюда. Если что, сходить я за ним успею.
Воняло от мужика знатно. Похоже, он еще и сходил под себя…
Наконец, резко выдохнув, я решилась.
-- Пить хочешь?
В ответ шипение, совершенно не разборчивое…
Я встала на песок на колени, близко к его лицу, зачерпнула ложкой из чашки и влила немного воды в пересохший рот… И еще немного…
Я успела споить ему грамм двести воды за час, не меньше, когда он предпринял попытку встать.
Я, оказывается, отсидела ногу, поэтому отскочить не смогла, просто повалилась на бок. Но и он встать не смог… Беспомощно подергался и потерял сознание… Или уснул? Понять точно я не сумела, но, потрогав его за руку, решила, что он слишком холодный и его знобит. Подложила под голову свернутую рубаху и накрыла рогожкой. Потом пошла разводить костер.
Сапоги стянула с большим трудом. Потом помою и высушу. На ногах у него было что-то вроде тонких вязаных гольф.
Песок был достаточно холодным, если он еще и простудится – точно не выживет. И да, он обмочился, поэтому стащила с него вонючие брюки и перекатила его на рогожку, но поняла, что ближе к костру подтащить вряд ли смогу. Или попробовать? Минут двадцать я, упираясь, тащила рогожку с телом ближе к костру. Дотащила…
По берегу я собирала камни, клала их возле огня, ждала, пока они нагреются. Некоторые из них перегревались, такие я брала рукой, замотанной в тряпку, и кидала в воду. Потом сообразила, что проще сразу греть камни в кипятке. Температуру проверяла сунув палец в воду – боялась еще и обжечь его. Горячими камнями я обкладывала его ноги, подкладывала под бока, вложила в каждую руку по булыжнику. Держать он, конечно, не мог, но ладони лежали на теплом. Постепенно он перестал трястись и согрелся. Как я уснула сама – не заметила. Проснулась от утренней свежести. Костер прогорел и было светло и чуть зябко – сказывалась влажность воздуха. Этот мужик опять замерз, но был в сознании. Вставать не пытался, часто закрывал глаза, его снова знобило.
